— Кто это — я? — спросила она, продлевая Уилтовы мучения.

— Ну хватит, ты прекрасно знаешь кто! Твой муж Генри, черт побери!

— Голос не похож. И вы явно пьяны.

— Да плевать, похож или нет! Я весь вымок! Ну да, маленько перебрал…

— У моего мужа должен быть ключ от двери. — Ева растягивала удовольствие. — Что ж вы сами не откроете?

— Я уронил хренов ключ! — сквозь почтовую щель заорал Уилт. — Зачем выключила свет на крыльце? Тут тьма хоть глаз коли!

Ева хотела зажечь уличный свет, но, передумав, шумно звякнула дверной цепочкой:

— Вызываю полицию.

— Свихнулась, что ли? Оно тебе надо?

Тут не поспоришь, подумала Ева, представив мигалки, сирены и совершенно излишние соседские пересуды. Однако подлец еще не заслужил прощения. Включив наружный свет и приоткрыв дверь на цепочке, она выглянула в щель. Весь перепачканный, Уилт смотрелся кошмарно.

— Вы не мой муж, — решительно заявила Ева. — Ничего похожего.

— Достала уже, я дверь вышибу! — завопил Уилт. — Если сейчас же не откроешь, я, на хрен, отолью в почтовый ящик миссис Фокс! Вот тогда поглядим, что ты запоешь!

— Видно, придется вас впустить, — поспешно сказала Ева и на секунду прикрыла дверь, чтобы снять цепочку.

За это время Уилт успел рухнуть наземь и теперь блевал в клумбу.

— Ладно уж, входи, — смилостивилась Ева, когда он закончил извержение.

Безуспешно попытавшись встать, Уилт на четвереньках одолел порог, а Ева, злорадно улыбаясь, бочком протиснулась на крыльцо и отыскала ключ. Заперев дверь, она гадливо посмотрела на супруга: до столь скотского состояния Уилт еще не напивался, утром его ждет славное похмелье, которое не позволит противостоять возникшему плану.

— Немедленно ступай наверх и прими душ, — отчеканила Ева. — Спать будешь в гостевой. Ко мне даже не суйся.

Она вернулась в спальню, предоставив Уилту самостоятельно одолевать лестницу.

Обе попытки принять душ закончились падением в ванну; полчаса спустя Генри, весь в синяках, полный горечи и жалости к себе, пробрался в гостевую комнату, где уснул блаженным мертвецким сном.

Наутро Уилт позвонил на работу — сообщить, что свалился с вирусной инфекцией. Никто не ответил.

— Нынче суббота, — известила Ева. — В выходные люди не работают.

Уилт радостно вновь залег в постель, но вскоре Ева его растолкала. Неожиданно для себя она многое переняла от тетушки Джоан из Уилмы, штат Теннесси, у которой гостила прошлым летом и которая выдворила, а точнее сказать, вышибла ее из своего особняка под названием «Звездолет». Приобретенный опыт Еву ожесточил. Годами она терпела мужнино непотребное пьянство, но теперь решила действовать в духе своей тетушки. Давно пора за себя постоять.

— Слушай сюда! — рявкнула Ева, сдернув с Уилта простыню. — Отныне будешь делать, что я скажу!

Вид голого мужа вызывал отвращение.

— Господи боже мой, хочешь меня насмерть заморозить? — простонал Уилт.

— На улице жара. Сам виноват, что тебя колотит. Таким пьяным я тебя еще не видела.

— Ну виноват, виноват… С Питером отмечали…

— Что отмечали?

— История долгая и нудная. Можно потом?

— Нельзя.

— Меня не сократили, раз уж так хочешь знать. Вот что мы отмечали.

— Слава богу! — Ева уж хотела уйти, но остановилась: известно, Генри соврет — недорого возьмет. Не на такую напал! — Разве тебе грозило сокращение? Пусть это займет время, но я желаю знать правду.

Уилт выпучил налитые кровью глаза: черт бы побрал эту американскую тетку! Прежде Ева позволяла спокойно отмучиться похмельем, но с ее нынешней благоприобретенной настырностью справиться невозможно, да и сил-то нет.

— Отдай простыню, я все расскажу, — проскулил Генри.

Ева швырнула ему простыню и одеяло:

— Ну, поведай.

— Поначалу я собрался на заседание КРУНа…

Ева терпеть не могла эти чертовы ахро… анахро… сокращения:

— Расшифруй!

— Комиссия по распределению учебной нагрузки. Там решают, от каких дисциплин избавиться и, естественно, кого из деканов попрут с работы. Коммуникации считаются не вполне университетским предметом, и оттого меня не пригласили. Питер рассказал, что там происходило. Мэй-сволочь-филд предложил меня убрать.

— Ему-то что за дело?

— Он, видишь ли, председатель КРУНа, если это так важно, — вздохнул Уилт.