— Вот как? — мягко переспросил он.

— Простите, мистер Ленокс, простите. Но это… понимаете, это… из-за Джорджа.

— Джорджа Пейсона.

В глазах у нее стояли слезы.

— Да.

Он ласково взял ее за руку:

— Дорогая моя, мне страшно жаль.

Но от добрых слов она совсем потеряла самообладание и, безудержно рыдая, уткнулась Леноксу в грудь.

Чуть погодя он спросил:

— Вы расскажете мне, что случилось?

Она всхлипнула:

— Конечно. Я хочу помочь.

— Вы с Джорджем…

Она поспешно прервала его:

— Нет, нет, мистер Ленокс, ни разу ничего неподобающего. Он был самым благородным джентльменом на свете! Такой добрый, такой милый, такой воспитанный! Один — только один раз! — он поцеловал меня в щеку. Но как же я его любила, мистер Ленокс! Понимала, что он просто из вежливости, но, Господи, я-то любила Джорджа Пейсона!

— Если не возражаете, давайте вернемся чуть-чуть в прошлое. Каким образом вы попали на танцы?

Рози немного пришла в себя и ответила:

— Это благотворительная работа, мистер Ленокс. Половина денег от стоимости подписки на танцы идет в местный сиротский приют. А несколько местных девушек (и я в том числе) берут на себя всю работу по подготовке балов.

— Часто их устраивают?

— Каждую пятницу в течение триместра. Они переходят от одного колледжа к другому: колледж проводит на своей территории два танцевальных вечера, после чего очередь переходит к другому колледжу. У нас будет уже второй вечер, после чего наступит очередь колледжа Магдалины.

— То есть переход по алфавиту?

— Правильно, мистер Ленокс. В прошлом году Джордж и Билл в первую же неделю подписались и стали ходить на танцы.

— Вы тоже танцуете?

— Боже упаси. Я подаю пунш и отмечаю имена в подписном листе галочками.

— И со временем вы подружились с Джорджем, да? — спросил Ленокс.

— Да, — прошептала она, и в глазах опять заблестели слезы. — Но дело не в этом. Я написала вам, потому что хочу рассказать про пятницу.

— Что-то случилось?

— Во-первых, в бальной карточке Джорджа не было ни одного имени — это очень странно, мистер Ленокс, раньше такого не случалось.

— Что же он в таком случае делал?

— Стоял поодаль, немного говорил с друзьями, немного болтал со мной.

— Но вы заметили что-то еще?

— Еще одну странность, когда вечер подходил к концу…

— То есть во сколько?

— Ну, наверное, без четверти одиннадцать.

— Продолжайте.

— Так вот, когда вечер подходил к концу, я увидела его во дворике, здесь, в колледже Иисуса. Джордж спорил с каким-то мужчиной, гораздо старше себя.

— Не могли бы вы описать этого мужчину?

— Боюсь, что не смогу, нет: на улице было совсем темно. Я просто догадалась, что тот старше — по одежде и еще по тому, как он держался, понимаете?

— Вы не слышали, о чем они говорили?

— Нет, к сожалению. Мне так жаль, но больше я ничего не знаю. Этот разговор показался странным только после того, что случилось! — И она снова разрыдалась.

— Что вы, Рози, напротив, вы очень помогли. Поверьте мне, мы сделаем все возможное.

Глядя на него заплаканными глазами, она проговорила:

— Я так тоскую, мистер Ленокс.

Он ответил не сразу.

— Вот что, Рози: давайте будем друзьями. Все, что знаю я, будете знать и вы. Я буду вам писать через день или как только узнаю что-нибудь новое. Самая настоящая дружба.

— Спасибо, — вымолвила она, не в силах говорить.

Вскоре они попрощались. Бедная девочка. Как же одиноко ей было в последние дни наедине со своей тайной любовью, оборвавшейся так страшно, с жаждой помочь и — в силу воспитания или отсутствия жизненного опыта — неумением совладать с чувствами. Ленокс думал о Рози, и она вызывала у него одновременно огромную жалость и огромное восхищение.

До отхода поезда оставалось двадцать минут, но Ленокс вернулся в гостиницу и написал Грэхему:

В поезде мысли о леди Джейн нахлынули с новой силой. Изо всех сил пытаясь не думать о ней, Ленокс снял с полки саквояж — в купе он ехал один, да и поезд был полупустой, — чтобы достать книгу, и там поверх аккуратно сложенной одежды обнаружил листок с полной копией статьи о Теофиле Батлере, выписанной из «Кто есть кто» каллиграфическим почерком Грэхема. Услышав, что хозяин забыл посмотреть в энциклопедию, Грэхем, очевидно, заглянул утром в библиотеку. Вот что там говорилось.