Она думала, что все будет хорошо, она была почти уверена в этом, но не совсем… Ей не хватило времени.

В этот момент мимо окна промчался указатель с надписью «Норидж Торпс».

Девушка, опекавшая Джилл, с уговорами засовывала ее тонкие руки в куртку. Она улыбнулась Джоанне.

— Ну вот, здесь мы вас покинем. Думаю, вы не станете жалеть! — Джоанна решила, что она или опекунша, или учительница ребенка.

— Мы выходим, — радостно сообщила ей Джилл.

Иногда именно простейшие действия спускают курок. В данном случае это была темная курчавая головка, подпрыгивавшая в сторону двери.

Внезапно единственным, что имело значение для Джоанны, стали время и скорость. Она вскочила, встала на сиденье, сдергивая чемоданы с багажной сетки, затем спрыгнула на пол. На мгновение зеркало отразило ее желтовато-коричневое платье с округлым вырезом, светло-каштановую мальчишескую голову, нежно-розовый младенческий рот и потом потеряло ее, когда она стала проталкивать чемоданы сквозь узкую дверь купе.

Часы в конце платформы показывали 15.40. Майлс не мог зарегистрироваться в дублинском аэропорту раньше половины седьмого. Времени было достаточно — но как сказать? С чего начать? «Дорогой, не подумай, что я не люблю тебя»… «Дорогой, не мог бы ты вместо Эдинбурга снова приехать сюда? Я должна поговорить с тобой». Он разозлится и правильно сделает. Он спланировал ее путешествие, длинное, с несколькими пересадками. У него наверняка сложится ощущение, что если бы он не поддался ее прихоти насчет поездки домой, у нее не было бы возможности отступить.

Она ненавидела себя, и даже разносившееся через станционный громкоговоритель объявление, казалось, содержало оттенок упрека.

— Поезд, стоящий у третьей платформы, отправляется в пятнадцать сорок пять до Линкольна…

У барьера контролер нахмурился, увидев протянутый ему билет.

— Эдинбург? Вам нужен поезд на Линкольн, мисс. Вы только что с него сошли.

— Я знаю, — запнулась она. — Знаю. Я передумала.

Джилл и ее опекунша стояли у газетного киоска. Она прошла мимо, чувствуя удивленный взгляд девушки, дошла до телефонной будки и втащила в нее чемоданы. Ей показалось не случайным то, что когда она стала набирать номер, снова прозвучал голос из громкоговорителя, приглушенный, но ясно слышный.

— Поезд пятнадцать сорок пять на Линкольн отбывает от третьей платформы — с остановками в Тетфорде, Эли, Марче, Сполдинге и Слифорде.

Линия была свободна, ждать почти не пришлось. На другом конце ответил мужской голос.

— Майлс? — с нетерпением спросила Джоанна.

Послышался быстрый, резкий вдох, и потом молчание. Что-то в этом молчании заставило ее сердце резко сжаться.

— Пожалуйста, — задыхаясь, сказала она. — Пожалуйста, могу я попросить мистера Майлса О'Малли?

На этот раз голос ответил:

— О Боже! — произнес он с ирландским акцентом. — Разве вы не слышали?

— Не слышала что? — пробормотала она. Говорить было трудно — так сильно билось сердце.

Голос уклончиво продолжал:

— Послушайте, вы его девушка?

Джоанне показалось, что ее сердце и разум превратились в ледяные глыбы, но все же сигналы были приняты. Помни, они не знают ничего — подожди, пока не поговоришь с Майлсом.

— Не совсем, — ответила она. — Что… что-то случилось?

— Да. Именно поэтому я не хотел вас слишком ошарашить, — ответил голос. — Он разбился вчера па дороге в Белфаст, когда ехал в Лари. Он собирался ехать оттуда в Странраер, чтобы встретиться с каким-то приятелем, с которым собирался путешествовать по Шотландии.

— Разбился? — Джоанна облизала губы. — Вы хотите сказать… он сильно ранен?

— Боюсь, что хуже, — ответил ее собеседник. — Он умер.

Молодая женщина, провожавшая Джилл в дамскую комнату, первой заметила полуоткрытую дверь телефонной будки и случайно заглянула туда. Неловко лежавшая на своих чемоданах Джоанна этого не видела. И ничего не слышала, хотя еще сжимала в руке телефонную трубку.

— …Я и подумала, что завтра мы пообедаем в городе и сходим на выставку. — Голос Джесси Ли затих, и она сочувственно воззрилась на свою юную гостью. Дитя так напоминало маленького мальчика… заблудившийся в лесу младенец, сжимающий свои кораллово-розовые губы с круглыми карими зрачками под стрижкой, похожей на перевернутую миску для пудинга. И все же она была такая женственная.

Мать Джоанны, Дороти Дайкс, старая школьная подруга, предупредила, чтобы она ни о чем не расспрашивала. «Она не станет об этом говорить. Она и нам почти ничего не сказала, только то, что пыталась позвонить Майлсу из Нориджа, хотела ему сообщить какую-то мелочь, не знаю что, и ей сказали об этом несчастном случае. И вообще все это было так странно. Она не позволила мне позвонить подруге, у которой собиралась остановиться в Шотландии, сказала, что сделает это сама, а теперь почему-то и слышать не хочет о том, чтобы туда поехать. А доктор настаивает, чтобы она уехала».