— Пирамидальная, ну прямо кипарис. Жаль палить такую редкость. Тем более коллекционировать свечи сейчас — хобби интеллектуалов.

Он загасил свечу, бережно завернул в газету и унес, оставив меня в темноте.

Через месяц он позвонил по телефону, спросил с надеждой:

— Слушай, прошлый раз в твоем кухонном шкафу стояла бутылка из-под шотландского виски, верно?

— Верно. Супруга приспособила ее для подсолнечного масла.

— Вы с ума сошли!

Ивин примчался на такси и забрал бутылку, приговаривая:

— Ценный экземпляр, придется отмывать, однако, потрудиться стоит: коллекция бутылок сейчас — хобби интеллектуалов.

Говорят, сейчас хобби интеллектуалов — коллекционировать дачные раскладушки. У меня она есть. Не дожидаясь визита Ивина, отвез к нему домой. Он бурно выразил радость, а потом загрустил:

— На днях узнал от одного осведомленного интеллектуала, что скоро войдет в моду коллекционирование птичьих яиц. Живу мечтой: первым в городе купить яйцо страуса. У тебя нет знакомых работников зоопарка?

Виталий Рябушкин страдал от любви так сильно, как никто никогда не страдал. Скажи ему лучший друг, что это — преувеличение, он, натренированный самбист, штангист и бадминтонист, отлупцевал бы обидчика. Анюта... Ее черные глаза превращали его в мякиш. Когда она пошла танцевать с Анатолием (первый красавец четвертого курса), Виталий чуть не задохнулся от ревности. Он сбежал вниз, на улицу и там страдал без пальто на весеннем промозглом ветру. В окне дискотеки метались огни и силуэты, и она была там. Отчаянию Виталия не намечалось конца. Он бросился в кафе, выпил стакан сока типа портвейн и почувствовал себя умным, дерзким, неотразимым.

В дискотеке он небрежно ввинтился а массу танцующих, элегантно оттеснил Анатолия и всецело завладел вниманием Анюты...

Анюта пригласила Рябушкина на праздничный пирог. Пирог был не хуже горячих уличных пончиков. Начинка из мяса и слоеная корочка таяли во рту. Если бы хозяева неосмотрительно оставили студента Рябушкина наедине с этим чудом домашней выпечки, он съел бы его до последней крошки. Но такого счастья не привалило, да Виталий и не мечтал о нем. Он вполне довольствовался тем, что слева сидела Анюта, прямо перед ним — ее мама Маргарита Савельевна, а справа от мамы — тетя Капитолина Савельевна. Мужчины в доме не оказалось, а почему — Виталий уже знал: отца Анюты изгнали за амурные похождения.

Виталий очень смущался за столом, направляя все внимание на нож с вилкой, которые грозились ускользнуть. Все же он успел заметить, как похожи женщины: черноглазы, упитанны, с яркими длинными ногтями.

«Сначала она будет, как мама, а потом, как тетя, — подумал он. — В любом возрасте она останется неотразимой».

Рябушкин боялся также попасть впросак в смысле беседы. Как ботаник, он плохо разбирался в искусствах и литературе. Но беспокоился он напрасно. Разговором владели сестры. Они, время от времени деликатно уступая трибуну друг другу, рассказали Виталию все о своей квартире: как была получена, перестроена, отделана, снабжена современной сантехникой. Влюбленный Рябушкин узнал также историю приобретения гарнитура в стиле Людовика XIV. Он был приобщен к тайнам дизайна и сверхзадаче, которую предстояло решить трем бедным, без мужской поддержки и силы, женщинам. Им хотелось решительно все сделать под старину: люстры, зеркала и прочее. Маргарита и Капитолина Савельевны пришли в восторг по поводу ботанической экспедиции, в которую собирался Виталий. По их мнению, в отдаленных местах России должны были водиться предметы совершенно роскошного антиквариата, изумительно дешевые и никому не нужные, они прелестно смотрелись бы в их квартире. Рябушкин клятвенно обещал привезти желаемый антиквариат.

Экспедиция в замешательстве остановилась между пивным баром «Импульс» и городским колхозным рынком. Натуралистов было четверо: студенты-практиканты Виталий, Дюк (от фамилии Дюкин), Афанасий и Михаил Гаврилович, руководитель группы из аспирантов, в просторечии Гаврилыч.

Дюк, Афанасий и Гаврилыч предлагали начать с «Импульса», Виталий, памятуя наказ, полученный в доме любимой, спешил на рынок, где по сведениям, полученным в гостинице, имелась толкучка.

Экспедиция разделилась на две неравные части. Рябушкин окунулся в базарную толпу и был поражен масштабами торжища. Купить можно было все — примусные иголки (Виталий увидел их впервые в жизни, ибо эпоха научно-технической революции об их существовании даже не подозревала, а Рябушкин был сыном своей эпохи), японскую записывающую технику, детские пинетки, бампер автомобиля «Мерседес-бенц» выпуска 1938 года, бразильскую карнавальную маску, новые американские джинсы и столик, инкрустированный мастерами Востока. Вещи теснили Виталия со всех сторон, но он горделиво шел мимо, пока не наклюнулся взглядом на старичка при галстуке и в предохранительной каске строителя. Старичок продавал медные дверные ручки с головой льва, они наводили на мысль о том, что хозяин их — любитель старины. Интуиция не обманула влюбленного. Не слишком речистый продавец дверных ручек в конце концов раскололся и пригласил молодого человека к себе домой в шесть вечера, на улицу Красная, дом 5.

— Лежит у меня в кладовке зеркало венецианского стекла в резной раме с прекрасной фигурой русалки, — сказал дед. — Богатая вещь. Условия такое: кладовку разбирай сам, у меня цифры давления высокие...

За русалкой отправились все члены экспедиции. Зеркало извлекли из пыли веков после немалых трудов. Ботаники замерли перед ним в немом удивлении. Поражали пышность резьбы и почти полное отсутствие изображения в помутневшем стекле. Раму действительно венчала небольшая женская фигурка. По мнению эрудированного Афанасия, она была не русалкой, а богиней охоты, у греков Артемидой, у римлян Дианой. Афанасий убедительно доказывал свою версию, ссылаясь на подобие колчана за спиной Артемиды и на тунику, прикрывающую тело. Иван Фролыч — так звали владельца зеркала— настаивал на русалке.