— Какие еще поминки? — похолодел Соломин.

— Да не твои, дорогой, пока не твои… Гену Афанасьева скоро привезут, сам знаешь… А дело не ждет! И вот чтоб не было новых, пусть Петр Авдеевич возьмет трубочку! И Тамарочка пусть потом подойдет, ты хорошо понял меня?

— Я сейчас передам…

Соломин подошел к лестнице, но не стал спускаться к собравшимся, а просто взглянул на Кольчугина, и тот поспешно кивнул и встал, шепнув что-то на ухо Тамаре.

— Тебя тоже, — сказал Соломин Тамаре, встретившись с ней взглядом.

Они вдвоем поднялись к нему наверх. Гости снова притихли и смотрели им вслед, выворачивая шеи.

— Одну минуту, — прижал руку к груди Кольчугин, поклонившись. — Извините нас… Только одну минуту.

Тамара ничего не сказала, молча поднялась вслед за ним.

— Опять из прокуратуры? — вполголоса спросил Кольчугин, забирая сотовый у своего пресс-секретаря.

— Хуже, — ответил тот негромко. — Из Нальчика.

— Здравствуй, дорогой! — сказал Рустам Ибрагимович. — Правильно Андрюша сказал, Нальчик намного для тебя хуже, чем прокуратура! Тамарочка там с тобой?

— Да вот она, рядом… Ну и слух у тебя, Рустам!

— Передай ей трубочку, пожалуйста. А потом мы с тобой поговорим! Как мужчины…

— Здрасте, Рустам Ибрагимович, — сказала Тамара.

— Тамарочка, дорогая, прими от меня самые искренние, самые чуткие и благожелательные соболезнования в свой адрес по случаю смерти твоего любимого мужа Сережи! Которого мы все очень хорошо запомнили, когда вы бывали у нас в гостях. Моя мама просто плакала, когда услыхала о его безвременной и трагичной гибели!

— Спасибо… передайте и ей от меня привет.

— Тамарочка, я совсем скоро буду в Москве, — понизил голос Рустам Ибрагимович. — И очень надеюсь там тебя увидеть… У меня к тебе есть очень важное дело, очень… ты понимаешь меня?

— Я тоже буду рада вас видеть, — сказала Тамара. — А сейчас, уж извините, мне нужно к гостям. Передаю трубку Петру Авдеевичу.

— Петя, дорогой, ты меня хорошо слышишь? — спросил абонент из Нальчика.

— Хорошо слышу, Рустам. Очень даже.

— Скажи, что там у вас происходит? Почему убивают твоих помощников? И кто это делает? Что уважаемый Николай Григорьевич говорит по этому поводу?

— У него и спроси, — хмыкнул Кольчугин. — Мне он ничего не объясняет. Потерпите, говорит, все образуется. Пока все в штатном режиме. И ничего объяснять не желает… Ты ему позвони, сошлись на задержку с письмом. Может, он тебе скажет.

— Звонил… Мне он тоже ничего не хочет говорить! — вздохнул Рустам Ибрагимович. — Умнейший человек, светлая голова, на десять ходов вперед считает, а?

— Это верно, — согласился Кольчугин. — Сам не заметил, как он всех нас под себя подмял.

— И все нити, понимаешь, в его пальцах… Только здесь, дорогой, это никому не нравится. Как бы Николаю Григорьевичу это объяснить? Гарантийное письмо на получение кредита лежит на последнем, самом высоком столе уже со всеми визами, но здесь хотят знать, что у вас происходит! Твоя репутация под вопросом, понимаешь? Если твои помощники или были в тюрьме, или там оказались, или погибли в результате разборок…

— Слышал уже! — перебил Кольчугин. — И не раз. От меня-то что ты хочешь услышать? Если даже прокуратура не знает, почему их убивают!.. А ты хочешь, чтобы я знал! Репутация… Знаю эту вашу репутацию с трехзначными цифрами! Им только повод дай, чтобы больше содрать! И моя репутация снова будет в порядке!

— Ты прав, дорогой… Но не горячись. А прокуратура может не знать, чего знают другие, — примирительно сказал Рустам Ибрагимович. — Лучше тебя или Николая Григорьевича ведь никто не знает, в чем там дело… Кто именно хочет сорвать нашу сделку и почему.

— Намеки, Рустам, опять только намеки и необоснованные подозрения… — вздохнул Петр Авдеевич. — Откуда мне знать! Ты другое скажи: будет гарантийное письмо подписано или нет? И сколько еще нужно для подмазки?

— А меня спрашивают: что в банке «Империал» по этому поводу говорят? Может, они там уже разочаровались и думать забыли про кредит? И гарантийное письмо в пустоту пошлем, да? Правительство подпишет, а какой-то банк откажет? Ты можешь дать гарантию, что кредит будет, если пришлем гарантийное письмо?

— Опять сказка про белого бычка… Я не могу за них отвечать, — примирительно сказал Петр Авдеевич. — В одном ты прав. Сам об этом все время думаю. Будто кто-то специально ставит меня в центр скандала, чтобы скомпрометировать… И сорвать наш договор. Но вот кто? Лучше бы ты сам прилетел сюда, на месте все и обговорим.

— Придется… — сказал Рустам Ибрагимович. — Иначе, смотрю, без меня не справляешься.

Кольчугин отключил аппарат, взглянул на Тамару.

— Поговорить бы нам надо, — сказал он. — А ты, Андрюша, не стой, иди вниз, к гостям… А то подумают невесть что.