— Я верю вам, мистер Реддвей. Думаю, моя информация принесет вам пользу. Иначе получится, что я рисковал зря. А вы сами знаете, насколько опасна моя миссия.

Реддвей усмехнулся: высокопарность Ахмеда забавляла его. Должно быть, этот араб и впрямь считает себя героем. Разведчиком! Тайным агентом! Джеймсом Бондом иракского разлива! Что ж, пусть считает себя кем хочет, главное, чтобы не лез на рожон.

— Ты уверен, что твои боссы не подозревают тебя? — спросил Реддвей.

— Уверен, — кивнул Ахмед. — Вы ведь знаете, я умею играть в такие игры.

Ахмед слегка приосанился. Он был самолюбив, и Реддвей, знавший это, удержался от усмешки и спросил со всей серьезностью, на какую только был способен:

— Что тебе удалось узнать?

— Мои боссы готовят что-то серьезное.

Ахмед замолчал, чтобы Реддвей оценил масштабность сообщения. Реддвей кивнул и нетерпеливо спросил:

— Что именно?

— Операция пройдет в России. В Москве. Ради этого дела боссы создают там террористическую сеть, что-то вроде филиала «Аль-Каиды».

— Подробней.

Ахмед слегка смутился:

— Подробностей я пока не знаю. Операция эта тайная, и меня не включили в число посвященных. Знаю только, что погибнет много людей. Очень много… — Ахмед на мгновение замолчал, затем пристально посмотрел Реддвею в глаза и медленно проговорил: — Больше, чем одиннадцатого сентября в Америке.

Реддвей почувствовал, как намокает одежда у него на спине. Капли пота упали ему на очки. Реддвей снял очки, достал из кармана платок и протер стекла.

— Что ж, Ахмед, у тебя впереди много работы, — сказал он, водрузил очки на широкую переносицу и добавил: — Впрочем, как и у меня. Да и нашим московским коллегам придется попотеть.

Открыв дверь квартиры, Пташка Божья увидел на пороге двух мужчин. Одного он знал. Это был Гусь, пропойца, с которым Пташка Божья не раз бухал вместе, но фамилии которого до сих пор не знал — незачем было. Рядом с Гусем стоял невысокий, рыжеволосый мужчина в черной кожаной куртке и с «дипломатом» в руке. У мужчины были недобрые черные глаза и тонкий нос с горбинкой. Пташка Божья перевел взгляд с незнакомца на Гуся и спросил:

— Ну и?

Гусь осклабил в улыбке щербатый рот:

— Вот, Птаха, жильца к тебе привел. Поживет недолго, отстегнет по максимуму. А условие только одно — чтобы ты не трепался.

Пташка Божья вновь оглядел «жильца» с ног до головы. Тот молчал.

— Кто такой? — спросил тогда Пташка.

Гусь ощерился еще больше и сказал:

— Это Али. Он нездешний.

— Вижу, что нездешний. А чем он занимается?

— Бизнесмен он. Только регистрацию пока не сделал, поэтому ментов опасается.

— Гм… — сказал Пташка Божья.

— Твою мать, Птаха! — гаркнул на него Гусь, мучимый похмельем. — Может, в квартиру впустишь, а?! Чё мы тут стоим, отсвечиваем?

«И то верно, чего это я их на пороге держу», — подумал Пташка Божья и отошел в сторону, впуская гостей в прихожую.

Закрыв за собой дверь, Гусь мгновенно перешел к делу.

— Ну так что? — прямо спросил он Пташку Божью. — Берешь жильца или нет? Решай сразу, или я его к Гоше-инвалиду отведу. Тот мне за такого жильца не один пузырь поставит.

Пташка Божья повернулся к незнакомцу, вежливо улыбнулся и спросил:

— Сколько будете платить?

— А сколько нужно? — спросил горбоносый сипловатым, словно бы простуженным, голосом.

— Гм… Так это смотря по тому, на какой срок осесть думаете.

— Пока на три дня, а там видно будет, — сказал горбоносый.

— Если на три, то… — Пташка Божья поднял голову и задумчиво поскреб пальцами небритую шею. — То это никак не меньше пятидесяти долларов. В рублевом эквиваленте по курсу Центробанка. Устроит вас такая цена?

Гусь захлопал глазами:

— Ну ты даешь, Птах! Ты сам-то хоть понял, чё сказал?

— Я понял, — сказал вместо Пташки горбоносый незнакомец по имени Али. — И я готов заплатить.

Он поставил «дипломат» на пол, достал из кармана бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул их Пташке Божьей:

— Вот. Здесь даже немного больше.

Пташка Божья задумчиво посмотрел на протянутые деньги, затем аккуратно, как бы нехотя, взял их, быстро пересчитал и спрятал в карман старой «олимпийки». Затем сделал широкий жест рукой и сказал: