— Простите, ваше высочество, — сказал мистер Ванделер, — но позвольте мне почтительнейше задать вам два вопроса.

— Позволяю, — сказал принц.

— Вы сейчас изволили сказать, что мистер Скримджиэр ваш друг, — продолжал диктатор. — Поверьте, ваше высочество, если бы я знал, что он имеет честь быть вашим другом, я бы отнесся к нему совершенно иначе.

— Вы поставили вопрос очень ловко, — отвечал принц, — но только это вам нисколько не поможет. Я вам предъявил свои требования. Если бы даже я этого джентльмена до сегодняшнего вечера ни разу не видел, то это ничего не меняет.

— Ваше высочество, вы угадали мою мысль с обычной вашей тонкостью, — отвечал Ванделер. — Теперь еще одно: я, к несчастью, направил полицию по следам мистера Скримджиэра, обвиняя его в краже. Должен ли я это обвинение взять обратно или могу его поддерживать?

— Это уже как вам будет угодно самим, — сказал Флоризель. — Здесь вопрос вашей личной совести и местных законов. Дайте мне мою шляпу, а вы, мистер Ролльс, отдайте мне мою палку и ступайте за мной. Доброго вечера, мисс Ванделер. Я принимаю, — сказал он мистеру Ванделеру, — ваше молчание за безусловное согласие.

— Делать нечего, я покоряюсь, — отвечал старик, — но только предупреждаю вас откровенно, ваше высочество, что дело не обойдется без борьбы.

— Вы старик, — сказал он, — а преклонные годы неблагоприятны для зла. Не делайте мне вызова, а то я могу оказаться жестокосерднее, чем вы воображаете. В первый раз случилось так, что я, исполненный неприязни, становлюсь вам поперек дороги. Позаботьтесь о том, чтобы этот первый раз был и последним.

С этими словами, заставляя викария идти за собой, Флоризель вышел из дома и направился через сад к воротам. Диктатор шел за ним со свечкой и светил, а у ворот отдал ему свечку и сам стал отпирать все свои хитрые запоры и засовы.

В воротах принц обратился к нему в последний раз.

— Вашей дочери здесь нет, — сказал он, — позвольте вам сказать, что я отлично понял ваши угрозы. Но вам стоит только поднять руку и вы навлечете на себя внезапную и непоправимую гибель.

Диктатор не дал никакого ответа, но когда принц повернулся к нему спиной и пошел, взбешенный старик сделал вслед ему угрожающий жест и сейчас же, тихонько завернув за угол, пустился со всех ног бежать до первой извозчичьей биржи.

(Здесь, — говорит мой араб, — нить рассказа окончательно отходит от «Дома с зелеными ставнями». Еще одно приключение, — прибавляет он, — и с «Бриллиантом раджи» будет покончено. Это последнее звено в цепи событий известно среди жителей Багдада под названием «Принц Флоризель и сыщик»)…

Принц Флоризель дошел с мистером Ролльсом до небольшой гостиницы, в которой тот проживал. Они дорогой много разговаривали, и клерджимен не раз принимался плакать, растроганный ласково-суровыми упреками Флоризеля.

— Я загубил свою жизнь, — сказал он в заключение. — Помогите мне. Скажите, что мне делать? Увы! У меня нет нужных качеств для священника и необходимой ловкости для жулика.

— Вот теперь вы смирились, — сказал он, — и я больше вам ничего не буду говорить. Кающийся не с принцем должен беседовать, а с Богом. Но если вы хотите от меня совета, то поезжайте в Австралию колонистом, займитесь ручным трудом на открытом воздухе и позабудьте, что вы были священником и видели своими глазами проклятый камень.

— И верно, что проклятый, — согласился мистер Ролльс. — Где он теперь? Какую еще новую смуту готовит он людям?

— От него зла больше не произойдет, — сказал принц. — Он у меня в кармане. Вот вам доказательство того, что я уже верю вашему раскаянию, хотя и запоздалому.

— Позвольте мне дотронуться до вашей руки, — попросил мистер Ролльс.

— Рано еще, — ответил принц. — Потом.

Тон, которым были сказаны эти слова, многое объяснил Ролльсу. Спустя несколько минут принц обернулся и увидел, что викарий стоит в подъезде и смотрит ему вслед, призывая благословение неба на человека, умеющего давать такие хорошие советы.

Несколько часов принц пробродил один по самым глухим улицам. Он был смущен и сбит с толку. Что ему делать с камнем? Возвратить ли владельцу, которого он считал недостойным владеть таким сокровищем, или прибегнуть к радикальной мере и раз навсегда изъять его из обращения среди людей? Задача была трудная, не допускавшая неосмотрительного решения. К нему в руки алмаз попал, в полном смысле слова, сверхъестественным путем. Чем чаще принц на него смотрел, раскрывая футляр при свете уличных фонарей, тем больше казался ему этот ослепительно сверкающий камень источником всякого зла и всяких бедствий для мира.