Дама промолчала. Турецкий понял, что она знает новость, но не выдает своих чувств.

– А в чем дело? – повторила она, возвращая удостоверение.

– Мы так и будем в коридоре разговаривать? Может быть, я войду?

– Не имеет смысла. Вряд ли наша беседа затянется. Я ничего не знаю.

– Вы были знакомы с покойной?

– Нет.

– Но вы встречали ее на лестнице, не так ли? В лифте? У почтового ящика?

– Да.

– Здоровались?

– Иногда.

– Разговаривали о погоде?

– Никогда. Нет.

– Вы одна живете? – спросил Турецкий, едва сдерживая раздражение.

– Какое это имеет значение? – ответила дама.

– Большое! Может быть, вы или ваши родные слышали что-то этой ночью?

– Нет. Ни я, ни мои родные ничего не видели и не слышали. Наши окна выходят на другую сторону дома.

– Когда вы последний раз видели Лебедеву?

– Кого?

– Вашу соседку из сто двадцать пятой.

– Так бы сразу и говорили. Не помню, позавчера или поза-позавчера. Точно не скажу.

– Она вела себя как обычно?

Дама пожала плечами:

– Думаю, да, как обычно.

– Вообще она спокойно жила? Тихо? Музыку по ночам громко не включала? Шумные компании у нее не собирались? Драк, скандалов не было?

– Я не помню такого! – отрезала дама.

– Гости к ней часто приходили?

– Я не слежу за ее гостями.

(«О, благословенные старушки из коммуналок! О, всезнающие бабуси у подъездов хрущевок! О, всевидящее око вахтерши! Как вас мне не хватает…»)

– Но иногда вы встречали вашу соседку, когда она шла не одна? Вы видели ее с друзьями, с подругами?

– Может быть. Я не помню.

– А накануне ее смерти вы ее одну встретили?

– Да, она была одна. Больше вопросов нет?

Дама с достоинством захлопнула дверь перед носом Турецкого.

«От этой пользы мало, – подумал „важняк“. – Надо попытать счастья у других».

Дверь под номером сто двадцать шесть распахнулась быстро. У Турецкого даже сложилось впечатление, что его визита ожидали, подглядывая в глазок.

На пороге стоял подросток лет шестнадцати. У его ног настороженно замер мощный ротвейлер. Пес смотрел снизу вверх на горло Турецкого, словно примерялся к прыжку.

– Не бойтесь, он не кусается, – заявил подросток.

В опровержение его слов ротвейлер глухо зарычал и показал белоснежные клыки.

– Следователь по особо важным делам Турецкий, – произнес «важняк», сверху вниз глядя на пса и сравнивая его и собственные мускульные возможности.

– А вы знаете, что не имеете права допрашивать меня без согласия моих родителей? – нагло улыбнулся подросток. – А их нет дома.

– Что, хочешь вызвать своего адвоката? – подыграл ему Турецкий.

– Нет. Вы должны вызвать инспектора по делам несовершеннолетних и допрашивать меня в его присутствии.

– Так что, вызвать?

– Смотря что вы собираетесь у меня узнать.

– Ты знал соседку из сто двадцать пятой?

– Ту, что выскочила сегодня из окна? – небрежно махнул рукой подросток. – Знал. В лицо, конечно.

– Она ведь очень красивая была, – намекнул Турецкий.

– Да, ничего, – снисходительно согласился собеседник. – На фотках они лучше выходят.

– Кто – они?

– Ну, эти красотки, модели.

– Ты знал, что она была фотомоделью?

– Да. Она мне говорила.

– Ты с ней разговаривал?

– Иногда.

– Заходил к ней?

– Нет. Пару раз компактами обменивались, я просто постоял в дверях.

– А как вы познакомились?

– Ну как? Просто поболтали раз в лифте о погоде, – хмыкнул подросток.

«Точно, он слышал, как я говорил с соседкой», – подумал Турецкий.

– А больше ты с ней нигде не встречался?

– Один раз, случайно, в одном месте.

– В каком?

– В «Кафе на Ордынке». Это ночной клуб. А что?

– Ты с ней туда ходил?

– Нет, конечно. Я со своей компанией пришел, она там была. Кивнули друг другу – вот и все.

– Она одна была?

– С какой-то девицей. Тоже модель. Красивая: метр весемьдесят, рыжая, волосы пушистые, глаза серо-голубые, кожа белая. Грудь – третий размер.

– Тебе бы фотороботы составлять, – похвалил Турецкий.

– А что, могу, – небрежно пожал плечами подросток. – Я эту ее подружку где-то уже видел, в каком-то журнале. Найти?