— Нет. Мне срочно, понимаешь, срочно надо видеть араави! Срочно.

Страж задумался, даже заново нахмурился. Потом сокрушенно вздохнул и повел упрямую наверх, в комнату владыки. Эраи Граат уже устроился отдыхать и погасил свечу. Сонно удивился появлению своей, если так можно сказать, пленницы:

— Что еще? Неужели остались неисполненные капризы?

— Знаешь… хоть ты и сушеная акула, я даю тебе слово. Спи спокойно, не сбегу.

— И поговоришь с коралловым владыкой на Гоотро?

— Да. Ты очень ловкий и хитрый, ты меня поймал и даже держишь без веревок и запоров. Наверняка ты злодей, пусть и умеешь прикинуться добрым. Но я на тебя не сержусь. Почти.

— Точно, я хитрый, — без особой радости отозвался араави. Улыбнулся, виновато покачал головой: — Прости, я о своем… Спасибо тебе.

Элиис просияла и удалилась с самым гордым видом. Граат нахмурился, отгоняя готовый явиться сон. Он полагал, что причины сердиться у сирина есть. Или найдутся позже. Обманчиво добрый араави Граат может подарить коня и пообещать сделать все, что в его силах. Он обязательно сдержит обещание. Но его перламутровый жезл не единственный, на островах Древа есть еще восемь араави с такими же возможностями. И даже с большими, ведь запад беден, он страдает от штормов куда сильнее иных ветвей Древа.

— Нас девять, а посох один, — вздохнул Эраи и закрыл глаза. — Все мы акулы.

Каждый знает: коралловый владыка стар. Роол умеет с выгодой для себя стравливать жаждущих власти жрецов, со стороны наблюдая за грызней и не теряя влияния ни в столице, ни вдали от Гоотро. Роол выбирает последователя непрерывно, превратив выбор в подобие хитрой игры, и оттого часто меняет окружение. Сейчас Эраи Граат — желанный гость на Гоотро. Доставив сирина, он, вероятнее всего, станет первым среди равных. На некоторое время. А что дальше? Для него нет прямой угрозы, хоть он в милости, хоть в опале. Но для Элиис… Другие люди станут решать, как ей жить. Будут пытаться диктовать свои условия и даже, страшно подумать, ломать девочку под них. Конечно, сок ош в воспитании сиринов исключается, араави Эраи пока вхож к владыке посоха и он объяснит Роолу, а равно и иным жрецам, всем и каждому, почему нельзя применять обманчиво удобное средство. Пояснит надежно и доказательно, вот хотя бы приведет сведения о том, как сильно употребление сока сокращает жизнь, и напомнит, что сиринов недопустимо мало. Но даже без наихудшего способа обращения с Элиис остается немало прочих, немногим менее гадких… Достаточно разок глянуть на мальчишку с восточных островов, которому пятнадцать, а он даже не имеет имени, но уже принял как данность то, что обязан обзавестись хозяином. Путь и не всяким, а «годным»…

Эраи поправил покрывало и убедил себя отбросить нелепые, сиюминутные и потому заведомо пустые сомнения. Он делает то, что может. Для Элиис нет иного пути в жизни. Пока — нет.

Утром араави проснулся в куда более светлом и спокойном настроении. До рассвета, по давно установленному порядку, выслушал доклады аоори и жрецов. Прочел несколько свитков, доставленных бегуном из ближнего храмового порта. Написал послание для кораллового владыки. Поговорил с тремя юными сиренами, сильнее прочих удрученными разлукой с семьей. Наконец кивнул аоори: можно подавать завтрак.

В дверь бочком протиснулась Лоота. Граат заинтересованно прищурился. В первый раз за год общения сирена, будучи в сознании, не появилась у его ложа при пробуждении, вместе со стражем. А войдя, сияет рассеянной и счастливой улыбкой. Даже, кажется, сделала себе прическу…

— Лоота, ты помолодела лет на пять, — ободрил женщину Эраи. — Он превзошел твои ожидания?

— Не смела надеяться, что у меня такой сын. — Уши Лооты отчетливо покраснели, на ресницах дрогнула слезинка. — Он взрослый, умный, красивый, сильный… И не огорчился, что я такая вот. Никудышная.

— Я доволен тобой, и ты знаешь это. Не надо больше называть себя никудышной, никогда. Кстати, как его зовут, ты решила?

— Трудно выбрать одно-единственное имя. Мы долго выбирали, вдвоем, — прошептала сирена. — Всю ночь. Чтобы самое лучшее, необычное, емкое. Не знаю… А вдруг вам не понравится?

— Это твой сын, — заверил Эраи. — И твое решение.

— Я такая глупая, — улыбнулась сирена. — Всю ночь называла имена… а потом вспомнила, какое дала ему тогда, пятнадцать лет назад. Боу.

— Хорошее имя, — похвалил араави. — Редкое, короткое и звучное. Ты не спросила у Боу, чем бы он хотел заниматься?

— Он уедет? — Лоота даже села от непосильности угрозы новой разлуки. — Так сразу… Хотя, конечно, я понимаю, у моего Боу большой дар. Даже теперь, когда его голос мерцает после тяжелой болезни, я ощущаю силу капли божьей. Она крупнее моей, о владыка. Я горда, но я боюсь потерять моего мальчика.

— Ты постоянно ждешь дурного, — расстроился араави. — Я обещаю, в отношении Боу твое слово будет иметь решающее значение. Ты сирена владыки и должна учиться ценить свое высокое звание. За тобой, в общем-то, право и даже обязанность распоряжаться иными сиренами. Ты могла бы сама поговорить с детьми по поводу их судьбы. Ты женщина, происходишь из числа носителей полновесной капли божьей, тебе поверят куда легче и быстрее, чем мне.

— Я поговорю, — серьезно пообещала Лоота. — Мой Боу сказал, что очень хочет быть вашим хранителем. Он очень способный, — торопливо добавила Лоота и снова взялась говорить о сыне: — Голос у него куда сильнее моего. Он обучен бою, ваш аоори его хвалил. Он очень ответственный.

— Не сомневаюсь, — кивнул Граат. — Мы совместно с Боу обсудим предложенное тобою применение его голоса. Где теперь твой сын?

— Учит божественную чистить коня, — шепотом ответила сирена, сжимаясь в комок. — Я говорила ему, что не положено и вы не давали согласия. Но Боу, если честно, несколько упрямый… А вот Элиис на самом деле хорошая тихая девочка, просто столько событий… Она со временем станет вполне почтительной, поверьте. Я поговорю. Я приложу все усилия.