Вовсе уж сногсшибательный триумф здесь обрела «Рябинушка», на выступления которой без малейшего понукания полковника Мтанги ломила «чистая публика», в том числе и белая. И здесь Мазур прекрасно понимал: когда красоточки в кокошниках, с натуральными русыми косами до пояса отчебучивали свой коронный номер, вертясь волчками на цыпочках, так что юбки взлетали параллельно сцене… Весьма эстетическое зрелище.

Слева, в отдалении, легонько дымила огромадная жаровня, похожая на подвсплывшую подводную лодку. Там тушилась слоновья нога — по здешним меркам шамовка столь же обыденная, как в Союзе пельмени. В ожидании угощения приглашенные с бокалами в руках толпились вокруг Папы на обширном пустом пространстве посреди расставленных кольцом столиков, ярко освещенном неоновыми фонарями и гирляндами цветных лампочек. Папа и здесь, понятное дело, выглядел предельно авантажно: монументально несуетливый, в белоснежном смокинге с единственным орденом Октябрьской Революции — понимал хитрый сатрап высокий политес. Со своего места Мазур прекрасно видел диспозицию: и киношные деятели, и успевший уже изрядно принять посол, то и дело пытались деликатненько, хорошо рассчитанными маневрами якобы невзначай протиснуться поближе к Папе — но всякий раз натыкались на широкие спины мальчиков в штатском и гвардейцев президентского полка, тоже якобы невзначай создававших глухую стенку.

Папе они сейчас были без надобности — удостоились пары ласковых слов в начале приема, получили по красивой медальке, и хватит с них пока что, пусть сосут дармовое спиртное в ожидании тушеной слонятины. Папа в данный момент всецело отдался вдумчивой беседе о высоком искусстве — вот уже несколько минут глубокомысленно разговаривал с одной из солисток «Рябинушки», беспутно красивой девахой с косой до пояса. К некоторому удивлению Мазура, общались они без переводчика — дева, надо полагать, прилично владела французским. «Рябинушка» здесь присутствовала почти в полном составе, оживленно общаясь с блестящими господами офицерами, — и многие красотки опять-таки без переводчика.

Нетрудно было усмотреть, что Папа, перемещаясь неторопливо и вальяжно, целеустремленно так уводит собеседницу поближе к тому самому известному бунгало, где демонстрирует синеглазым блондинкам и старинную бронзу, и что-то менее антикварное… Телохранители и гвардейцы, наученные богатым опытом, ловко удерживали толпу на приличном расстоянии.

— Не туда пялишься, — сказал Лаврик. — Вон туда глянь.

Мазур посмотрел налево — там на полутемных аллеях вместо обычных гвардейцев в белоснежных ремнях стояли навытяжку — и исправно стояли — чернокожие девицы в хаки, при черных погонах и черных беретах, украшенных оскалившимися леопардовыми мордами, с короткими автоматами наперевес.

Понятливо кивнул: ага, дела пошли. Принцессе уже есть что предъявить… Она сейчас как раз — понятно, с помощью соответствующих военспецов — формировала женскую гвардейскую роту. И по завершении процесса должна вступить в командование в звании не менее полковничьего.

Самое интересное, что это не игра в солдатики и не оперетка. Здесь, как и в некоторых других странах, «женские батальоны» с незапамятных времен участвовали в войнах наравне с мужчинами. И неплохо себя показывали. Полторы сотни лет назад отряд телохранителей легендарного короля Касомбо, «черного Наполеона», поголовно состоял из девушек (по совместительству служивших еще и королевским гаремом). И они неплохо служили, сорвали несколько покушений — вот только никто не мог предвидеть, что Касомбо в зените славы и свершений зарежут двое родных братьев, имевших беспрепятственный допуск…

Так что это получится не оперетка, а серьезное боевое подразделение — наверняка сплошь состоящее не просто из фулу, а из многочисленных дальних родственниц Папы, односельчанок и землячек. И Принцесса прибавит себе реальной власти… положительно. Папа загодя готовит наследницу, способную в случае чего удержаться на троне…

— Как говорит наш дорогой Михаил Сергеевич, процесс пошел, — ухмыляясь, прокомментировал Лаврик.

Папа галантно распахнул перед собеседницей дверь исторического бунгало, и они скрылись внутри.

— А международных осложнений не получится? — осведомился Мазур лениво.

— Друг мой романтичный, — сказал Лаврик светски. — Вы, я так понимаю, до сих пор не в курсе тех тонкостей, с какими «Рябинушка» пропагандирует советское искусство за рубежом? Между нами, мальчиками… Эту куклу не так давно подкладывали под испанского короля, так что она и сейчас не станет визжать, взывая к секретарю парткома…

— Иди ты, — сказал Мазур недоверчиво. — Я человек циничный, жизнь и ремесло обязывают, но чтобы наши вербовали испанского короля… Это уж ты подзагнул.

— А при чем тут вербовка? — безмятежно прищурился Лаврик. — Кто ж его станет вербовать, он как-никак король испанский, неприлично… Просто нужно было сделать человеку приятное. В качестве десерта к болтовне карьерных дипломатов. Его величество, между нами, большой ходок по этой части…

— А, ну это другое дело… — Мазур с любопытством покосился на бунгало без света в окнах, где у крыльца торчали двое гвардейцев. — А тут, часом, ничего такого не планируется?

— Абсолютно ничего, — пожал плечами Лаврик. — Никакого смысла нет туда камеру подсовывать. Потому что никакой это не компромат. Папа такую пленочку может во всех кинотеатрах крутить — подданные только зауважают: ну батюшка наш, орел, как он эту белую понужает, и так, и сяк… Благо вдовец, и сцены ревности устраивать некому. Дуру голландскую, кстати, сегодня из резиденции выселили, надоела… — он вздохнул. — Строго говоря, дело осложняется тем, что на Папу вообще нет компромата, увы. Похождения по женской части — только к повышению репутации у мужской части народонаселения. Сатрап? Так тут испокон веков сплошь сатрапы. К казнокрадству здешний народец относится философски — вот если здешний правитель казнокрадствовать не будет, к нему как раз с подозрением станут приглядываться, вдруг он на голову больной… Мукузели извертелся, талдыча про европейские счета, да без толку… — он фыркнул: — Усматриваешь тенденцию?

— Ага, — сказал Мазур.

Приглашенные по-прежнему толпились на площадке с бокалами в руках, но их стало гораздо меньше — почти не осталось господ генералов с полковниками и, соответственно, «рябиновых» танцовщиц.

Штучек пять их наличествовало, не больше — то ли особо целомудренных, то ли, что вероятнее, не задействованных в особо деликатных миссиях по пропаганде советской культуры за рубежом, так что приходилось их вульгарно убалтывать.

— А вона-вона-вона… — сказал Мазур, ухмыляясь. — Слева.