Учёные-материалисты того времени правильно считали, что жизнь материальна по своей природе и произошла из мёртвой материи. Нет необходимости привлекать для возникновения живых существ воздействие какого-то духовного начала. В этих высказываниях заключается большое положительное значение материализма XVIII века. Но механистические материалисты не понимали качественного различия между неживой и живой материей. С их точки зрения между живым и неживым нет принципиальных различий. Все сложнейшие биологические явления можно свести к простым физическим и химическим законам, говорили механисты, а живые организмы — это более или менее сложно устроенные машины. Если частицы мёртвой материи составят под влиянием внешних условий вполне определённые сочетания, то и произойдёт превращение неживого в живое.

Исходя из этих позиций механистические материалисты вполне допускали возможность самозарождения существующих в природе простейших органических зародышей. И естественно, что именно бактерии и микроскопические грибки считались теми простейшими формами существования живой материи, которые могут непосредственно зарождаться из неживого.

Поэтому представители механистического материализма с большим огорчением восприняли работы Л. Пастера, в которых через 100 лет после исследований первого русского биолога-экспериментатора М. Тереховского было доказано, что и мельчайшие из известных в то время микробов (бактерии и микроскопические грибки) не самозарождаются в гниющих жидкостях, а наоборот, сами являются причиной гниения, попадая туда из воздуха, в котором их зародыши находятся всегда в огромных количествах.

Большой заслугой Пастера было то, что после этих опытов микробов перестали считать неизвестно откуда возникающими существами, беспорядочно зарождающимися в природе.

Широкое распространение эволюционных идей Дарвина еще больше укрепило мнение о том, что все современные живые существа, в том числе и микробы, возникли в результате длительной эволюции их предков. Подробное изучение строения и функций микроорганизмов показало, что они далеко не так просто организованы, как это казалось с первого взгляда. Действительно, трудно себе представить, чтобы столь приспособленные к различным условиям существования организмы, имеющие сложное клеточное строение, могли бы возникнуть сразу, вдруг, из мёртвой материи.

«…Становится нелепостью пытаться объяснить возникновение хотя бы одной единственной клетки прямо из мёртвой материи, а не из бесструктурного живого белка, и воображать, что можно принудить природу при помощи небольшого количества вонючей воды сделать в 24 часа то, на что ей потребовались тысячелетия» ( Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1950, стр. 239–240).

Интересны также высказывания академика Костычева по поводу механистических представлений о возникновении жизни.

«Если бы я, — писал академик Костычев, — предложил читателю обсудить, насколько велика вероятность того, чтобы среди неорганизованной материи путём каких-нибудь естественных, например, вулканических, процессов случайно образовалась большая фабрика — с топками, трубами, котлами, машинами, вентиляторами и т. п., то такое предположение в лучшем случае произвело бы впечатление неуместной шутки. Однако, простейший микроорганизм устроен еще сложнее всякой фабрики, значит его случайное возникновение еще менее вероятно».

Но вместе с тем Ф. Энгельс правильно указал, что опыты Пастера не могут доказать невозможность самозарождения вообще. «Опыты Пастера в этом отношении бесполезны: тем, кто верит в возможность самозарождения, он никогда не докажет одними этими опытами невозможность его. Но они важны, ибо проливают много света на эти организмы, их жизнь, их зародыши и т. д.» ( Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1950, стр. 240).

Действительно, что же по существу было доказано Пастером? Только то, что в данных конкретных условиях бактерии не самозарождаются из мёртвой материи.

Между тем, церковники, представители идеалистической философии, а частично и сам Пастер сделали из этих опытов совершенно неправильный вывод о принципиальной невозможности самозарождения при каких бы то ни было обстоятельствах. Правда, Пастер указывал, что «в вопросе такой трудности благоразумнее всего остановиться там, где прекращается опыт, и выводы считать доказанными лишь по отношению к определённой группе фактов и условий постановки опытов».

К началу XX века под влиянием опытов Пастера казалось, что вопрос о невозможности самопроизвольного зарождения организмов, в том числе и микробов, решён окончательно.

Но вот выступает со своим удивительным открытием вирусов Д. И. Ивановский. Его данные быстро подтверждаются во всём мире, и перед человечеством предстаёт новый поразительный мир разнообразных агентов, не видимых даже в самые лучшие микроскопы; агентов, которые уже в силу своих мельчайших размеров не имеют клеточного строения, не имеют протоплазмы, а следовательно, по тогдашним воззрениям, не могут быть живыми. Вместе с тем дальнейшее изучение вирусов показывает, что они, безусловно, наделены основными свойствами живого: они размножаются, изменяются, приспособляются, вызывают различные заболевания. Создавалось впечатление, что они, действительно, стоят как бы на грани живого и неживого.