Конечно, осторожность никогда не мешает. Знаете, всякие там подозрительные личности с иностранным акцентом. Распустишь язык — глядишь, на хозяйственный шпионаж нарвался!

Однако до крайности секретничать нельзя, а то смешно получается и нелепо, как, например, было на Моршанской ф-ке, Тамбовского уезда.

Приходит однажды зав. отделом экономики труда фабрики т. Розенкранц к зам. директора. В руках бумажку держит, и видно сразу по походке, что окончательно волнуется человек.

— Вот, — говорит он таинственным голосом, — запрашивают с нас сведения…

— Сведения? — нахмурился зам. директора. — Какие еще такие сведения? У нас никаких сведений нет! Наверно, всякие темные личности хотят к секретам производства подъехать!..

— Да не темные, — уныло поправил его зав. ОЭТ, — и не личности, а соседний Рязанский губотдел текстильщиков просит… Ну, как бы в виде товарищеского одолжения…

— Губотдел?.. Гм! Конечно, губотдел не личность, а все-таки, знаете, осторожность соблюдать надо. Мы, скажем, сообщим в губотдел, а в губотделе, может, машинистка в иностранного агента влюбится, а тот агент через тую любовь сведения выкрадет. Мало ли подходящих случаев в кино показывают? А отвечать кто будет? Мы будем!

— Да ведь обидится губотдел, хоть он и чужой губернии, ежели отмолчаться на ихнюю просьбу.

— А вы знаете что? — догадался директор. — Вы поделикатнее как-нибудь. Отпишите в том смысле, что мы бы, конечно, с удовольствием для ихнего удовольствия, но, опасаясь вызвать неудовольствие вышестоящих органов, просим вас адресоваться прямо в гострест грубых сукон, а ежели он уже разрешит, то тогда мы к вашим услугам. А дальше — с товарищеским приветом и т. д.

Бумажку такого содержания как раз и получил в ответ Рязанский губотдел текстильщиков.

Может быть, теперь читатель захочет узнать: что ж это были за «секретные сведения», к которым подбирался хитрый Рязанский губотдел?

В том-то и дело, что секретов никаких он не выспрашивал и всего-то навсего просил сообщить ему для сравнения «ШТАТ АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРСОНАЛА И СЛУЖАЩИХ КОНТОРЫ».

И больше ничего!

Газета «Голос текстилей» (Москва),

12 сентября 1928 года

Раньше было проще. Упомянутый табель ясно указывал чиновнику его место в запутанной Канцелярии Российской империи. Каждый сверчок знал свой шесток. И с этого исторического шестка он или «покорнейше» свиристел, обращаясь к особам, восседавшим выше него, или громоподобно рыкал на тех, кои волею судеб занимали нижние ступени иерархической лестницы.

Ставший теперь нарицательным именем, достопримечательный титулярный советник, имея необходимость обратиться к высокой особе, начинал приблизительно так:

«Ваше Высокопревосходительство! Имею честь покорнейше просить соизволить обратить благосклонное внимание» и т. д.

Если письмо писалось не к превосходительству, а просто к благородию, то можно было с успехом, не нарушая правил чинопочитания, пропустить из упомянутого обращения слова «покорнейше», «соизволить», а также можно было похерить и «честь». Благородие не велика шишка, обойдется и без «чести».

Если же обращение адресовалось к лицу маленькому, незначительному, то соответственно этому менялся и тон письма. Например:

«Городовому Гапкину.

Их высокоблагородие приказали предупредить, если от тебя будет и впредь разить водкой и луком, а от сапог твоих колесным дегтем, то он турнет тебя, мерзавца, всыпав предварительно суток двадцать ареста».

Коротко и ясно. И на сем понятном языке хорошо и спокойно пересвистывались титулованные насекомые со своих насиженных шестков.

Табель о рангах ныне уничтожен, но сами чиновники живучи и, следовательно, чиновничьи традиции — тоже. Правда, хитрый чиновник не растерялся и составил, так сказать, неписаный табель.

Скажем, председатель губисполкома — это вроде губернатора. Военный комиссар — воинский начальник. Председатель горсовета — глава городской управы. Завгубсоцстрахом — попечитель богоугодных заведений. Завженотделом… гм… это, конечно, труднее. Ну, скажем, дама-патронесса — председательница общества призрения одиноких женщин и т. д.

И, руководствуясь указанной классификацией, советские чиновники свято блюдут иерархические обычаи.

Подумать только, сколько голов задумывается над тем, как составить бумажку: «прошу» или «предлагаю», «приказал» или «распорядился», «к выполнению» или «к руководству».