Отлично, начнем же с журналистов.

Макиавелли

Просто закрыв все газеты, я зайду слишком далеко и весьма неразумно задену чувства народа, задевать которые всегда опасно. Я издам ряд указов, выглядящих так, словно это простые меры предосторожности и организации.

Я распоряжусь, чтобы в будущем ни одна газета не открывалась без разрешения правительства. Таким образом, зло будет пресечено в корне: ведь совершенно ясно, что с этого момента разрешенными газетами будут только те, которые верны правительству.

Монтескье

Однако если вы намереваетесь теперь заняться подобными мелочами, позвольте вопрос: дух газеты всегда зависит от духа сотрудников ее редакции, как же добьетесь вы устранения редакции, враждебной по отношению к вашей власти?

Макиавелли

Неудачный выпад; если будет нужно, я не санкционирую выпуск ни одной новой газеты. Но, как вы увидите, планы у меня иные. Вы спрашиваете, как я поступлю с враждебно настроенной редакцией? Да очень просто. Я добавлю к указу, что для смены любого главного редактора или издателя необходимо разрешение правительства.

Монтескье

Но старые газеты, оставшиеся врагами вашего правительства, в составе редакций которых не произошло перемен, поднимут свой голос.

Макиавелли

О нет, погодите! Я обложу все существующие и будущие газеты

такими налогами, которые заставят их держаться в рамках приличий. Политическим газетам я навяжу то, что вы сегодня именуете имущественным обеспечением и гербовым сбором. Индустрия прессы вследствие повышения налогов станет вскоре столь мало выгодной, что заниматься ею станут только по зрелом размышлении.

Монтескье

Это средство не оправдает себя: политические партии не стеснены в средствах.

Макиавелли

Будьте спокойны. У меня есть средства заткнуть им рот. А именно, мы подходим теперь к мерам по ограничению свободы печати. В Европе есть государства, где суды присяжных имеют право разбирать нарушения законов со стороны прессы. Не знаю ничего более жалкого: ведь таким образом общественность волнуется по поводу всякого измышления журналистов. Нарушение законов прессой — понятие весьма растяжимое, писатели так хитроумно и изощренно маскируют свои выпады, что ни в коем случае нельзя предоставлять судам дела такого рода. Суды должны быть вооружены на этот случай, само собой разумеется, но оружие, которым в действительности можно ограничить свободу прессы, должно быть в руках правительства.

Монтескье

Таким образом, будут существовать нарушения, выходящие за пределы компетенции судов, иначе говоря: вы наносите удар с двух сторон: и со стороны правительства, и со стороны суда?

Макиавелли

Это не так уж скверно. И так слишком нянчатся с несколькими желчными и злобными журналистами, которые на все нападают, все поливают грязью. Они поступают с правительством как бандиты с большой дороги, преграждающие с кинжалом в руке путь мирным путешественникам. Они всегда неподвластны закону, в то время как некоторые ограничения им бы весьма пошли на пользу.

Монтескье

Так вашу строгость почувствуют только эти журналисты?

Макиавелли

Не только: эти люди подобны головам гидры. Отрубишь десять — вырастает пятьдесят новых. В первую очередь я займусь газетами как общественными предприятиями. Я просто объясню им следующее: я могу запретить вам все, до сих пор я этого не сделал, но могу сделать в любой момент; я позволяю вам существовать, но, разумеется, только при условии, что вы не будете чинить препятствий на моем пути и подкапываться под мою власть. Я не хочу постоянно заниматься вами, и не собираюсь ежедневно издавать дополнения к закону, чтобы предусмотреть ваши происки. Я не могу также держать целую армию цензоров, ежевечерне проверяющих то, что появится на следующий день. У вас есть перья, пишите; но запомните хорошенько: за собой я оставляю право судить тех, кто на меня нападает, и не крутите. Если вы нападете на меня, я это тотчас почувствую, и вы тоже почувствуете. В этом случае я собственными руками наведу порядок, не сразу, потому что хочу быть терпимым: я предупрежу вас раз, другой, затем я вас уничтожу.

Монтескье

Я вижу с удивлением, что жертвой этой системы становится совсем не журналист, а газета как таковая, а ее гибель губит те интересы, которые она представляет.

Макиавелли

Пусть их представляет, кто хочет; об этом речи нет. Мое правительство, как я вам уже сказал, будет разить, не вмешиваясь при этом, конечно, в область компетенции судов. Двух приговоров в год будет достаточно, чтобы на законных основаниях закрыть издание. И этим я не ограничусь. Газетам — разумеется, в виде закона или указа — я скажу еще: поскольку во всем, что касается вас самих, вы должны соблюдать величайшую осторожность, то не надейтесь, что вам удастся будоражить общественное мнение комментариями к дебатам, происходящим в палатах депутатов. Сообщать об этом я вам запрещаю, а также комментировать судебные разбирательства по делам прессы. Далее, не помышляйте даже воздействовать на общественность мнимыми заграничными новостями. За ложные новости я ввожу физические наказания, не разбираясь, добрые при этом преследовались цели или дурные.

Монтескье

Это, мне кажется, чересчур строго: газеты, не смеющие заниматься критикой политических событий, будут вынуждены жить почти исключительно новостями, и если газета распространяет какую-либо новость, то мне представляется весьма затруднительным требовать от нее доказательств правдивости этой новости; в большинстве случаев они не смогут поручиться за ее достоверность, даже если считают ее правдивой — у них могут отсутствовать фактические доказательства.

Макиавелли