Мне хотелось, чтобы Тони еще что-нибудь рассказал о тех годах, когда моя мать жила в Фартинггейл-Мэноре, но я решила, что лучше отложить разговор до того времени, пока сама туда не перееду.

На следующий день ко мне пришла с почтой одна из «розовых леди». Их так звали из-за розового цвета фартучка, который они надевали на себя, выполняя благотворительную миссию в клинике. В основном это были приятные пожилые женщины. «Розовая леди» принесла небольшую пачку открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления от некоторых моих друзей в Уиннерроу, учителей, от миссис Эвери и Роланда Стара, а также от Дрейка и Люка. Я попросила миссис Бродфилд прикрепить открытки к стене, заметив, что она не пришла в восторг от моего поручения, хотя все же выполнила его.

На другой день после получения открыток меня посетили Люк и тетя Фанни. Поскольку я лежала в отдельной комнате, они могли приходить в любое время. Дверь была приоткрыта, и я услышала голос тети Фанни, когда та находилась еще в коридоре больницы (но и при закрытой двери это не составило бы труда). Вначале они с Люком остановились у поста сестры.

— Мы здесь, чтобы увидеть мою племянницу, — прогремела тетя. — Энни Стоунуолл.

Я даже не услышала ответа сестры, тетя Фанни не обратила внимания на ее скрытый намек говорить потише.

— Скажите, а почему у вас отдельные палаты находятся так далеко от лифта? За большую плату нужно иметь больше удобств. Сюда, Люк, — продолжала она громогласно.

— Идет моя тетя, — предупредила я миссис Бродфилд, которая сидела у двери как каменная и читала последний номер журнала «Пипл». Этим утром Тони прислал десятки свежих журналов, и миссис Бродфилд разложила их на подоконнике. Так что моя комната выглядела как библиотека. Некоторые из дежуривших сестер, проходя мимо, спрашивали разрешения взять на время их перерыва тот или иной журнал. Миссис Бродфилд разрешала, но обязательно записывала их имена и названия журнала в маленький блокнот.

— Запомните, где вы взяли их, — предупреждала она.

Она заерзала на стуле, когда шаги тети Фанни стали громче. По звуку я могла точно определить, что на ней были туфли на высоком каблуке, и я знала, что она разоделась специально для этого визита. Тетя вошла в комнату в широкополой соломенной шляпе с черной бархатной лентой, в бежевой юбке из джинсовой ткани (естественно, юбка туго облегала ее бедра) и куртке с коротким рукавом, тоже из джинсы, только черной, надетой поверх песочной рубашки мужского покроя в небольшую полоску.

Я должна признать, что, несмотря на ее лексику, манеру поведения, а также образ жизни, моя тетя Фанни была очень привлекательная женщина, особенно когда модно одевалась. И не было ничего удивительного в том, что молодые мужчины вились вокруг нее, как пчелы вокруг улья.

Люк вошел сразу за матерью. На нем были простая голубая рубашка с коротким рукавом и джинсы, но я заметила, что он чрезвычайно тщательно потрудился над прической. Он очень гордился своими черными густыми волосами. Другие ребята из зависти поддразнивали его за то, что он уделяет так много внимания своей шевелюре, не позволяя ни одной пряди выбиться из прически.

Стоило тете Фанни войти в комнату, миссис Бродфилд тут же поднялась. Она попятилась в сторону, как бы не желая, чтобы ее задели, и кинула свой журнал на подоконник.

— Энни, дорогая! — Тетя Фанни бросилась к кровати и обхватила меня руками.

Миссис Бродфилд направилась к выходу.

— Не торопитесь, любезная, — прореагировала моя тетя.

Я чуть было не рассмеялась, когда тетя Фанни повернулась ко мне. Глаза у нее расширились, а рот исказился гримасой, как будто она только что проглотила прокисшего молока.

Люк подошел к кровати с другой стороны. Он выглядел робким и скованным.

— Как дела, Энни?

— Немножко лучше, Люк. Когда я сижу, у меня уже не кружится голова, и еще я начала есть твердую пищу.

— Это замечательно, дорогая. Я знала, что если они поместили тебя в такое чудное место, то должны поднять тебя, не теряя времени, — произнесла тетя Фанни и уставилась на меня. — Это сестра с хмурым лицом обращается с тобой как надо?

— О да, тетя Фанни. Она очень опытная, — заверила я ее.

— Кажется, что так. Думаю, тебе нужно иметь кого-то вроде нее, чтобы правильно считать капли лекарства. Только с нее станет держать кого-либо в коме.

— Все в школе шлют приветы тебе, Энни, и выражают свои соболезнования, — вмешался Люк, пытаясь увести разговор от оскорбительных замечаний матери.

— Поблагодари их за меня, Люк. И спасибо им за открытки. Мне очень понравилась твоя открытка с пожеланием скорейшего выздоровления. — Я кивнула в сторону стены.