Своеобразная матримониальная практика не привела к физическому вырождению семьи, но окончательно запутала родословную. Если родители Клеопатры приходились друг другу родными братом и сестрой, – а скорее всего, так оно и было, – значит, у нее был всего один дед и одна бабка. Эта пара, помимо прочего, была дядей и племянницей. Если вы, как это сделала бабушка Клеопатры, выходите за своего дядю, родной отец становится вашим деверем. Инбридинг был призван упрочить семейные узы, но привел к парадоксальным результатам. Передача трона по наследству превратилась для Птолемеев в мучительную проблему, решить которую зачастую можно было лишь с помощью кинжала или яда. Внутренние браки укрепили власть династии, но привели к нескончаемой вражде многочисленных родичей, пышные титулы которых напоминали эпитафии (официально Клеопатра и ее брат, от которого ей пришлось бежать, именовались Theoi Neoi Philadelphoi, то есть «Новые Любящие Друг Друга Божественные Брат и Сестра»). Мало кому из Птолемеев удавалось обойтись без убийства ближнего, и Клеопатра VII не была исключением. В борьбе за трон сын Птолемея расправился с двумя братьями. Его жена – и одновременно сестра – умертвила двух младших детей. Правление этой царицы, первой, кого при жизни считали богиней, ознаменовало начало золотого века Птолемеев. Вот еще одно нежданное следствие внутренних браков: хорошо это или плохо, но они позволяли женщинам править. Прабабки Клеопатры, во всем равные своим мужьям-братьям, хорошо знали себе цену и бесстрашно требовали то, что принадлежало им по праву. Птолемеи не балуют историков разнообразием женских имен: все их царевны звались Арсиноями, Берениками или Клеопатрами, которых куда проще различать не по именам, а по сотворенным ими злодеяниям, хотя и здесь существовали незыблемые традиции: ни одна Клеопатра, Береника или Арсиноя не колебалась, прежде чем отравить мужа, убить сына или объявить вне закона собственную мать, и никогда не забывала поставить своей жертве величественный памятник.

«Оргия вероломства и душегубства», немыслимая даже по кровожадным македонским меркам, длилась много поколений. В таком клане не просто было отличиться, однако Птолемею IV это удалось. В начале третьего века до нашей эры он убил дядю, брата и мать. Придворные избавили его от необходимости травить жену: они сделали это сами, как только та родила наследника. Матери снова и снова посылали войска против сыновей. Сестры воевали с братьями. Прабабушка Клеопатры развязала гражданскую войну сначала против родителей, потом против детей. Больше всех страдали писцы, наносившие надписи на монументы: после очередной инаугурации, которой неизменно предшествовало убийство, беднягам приходилось исправлять все даты, ибо с каждым новым правлением начиналось новое летоисчисление. Немало резцов сточилось о камни, прежде чем прекратились родовые распри. В свое время мать Береники II увела у дочери мужа-чужеземца, за что тот и был убит (Беренику тоже убили). Среди женщин клана прославилась и прабабушка нашей героини Клеопатра III, правившая во втором веке до нашей эры. Та, что приходилась женой и одновременно племянницей Птолемею VIII. Птолемей, женатый на матери Клеопатры, изнасиловал ее, когда она была еще подростком. Между супругами вспыхнула вражда; Птолемей убил своего четырнадцатилетнего сына, разрубил его тело на куски, сложил в корзину и приказал поставить у дворцовых ворот в день рождения жены. Царица воззвала к народу, показав толпе расчлененные останки. Александрийцы пришли в ярость. Но удивительнее всего то, что произошло дальше. Спустя десять лет супруги помирились. С тех пор Птолемей VIII правил с двумя царицами, матерью и дочерью.

Однако время шло, и стало казаться, что кровопролитие постепенно уходит в прошлое. Дед Клеопатры убил свою жену и по совместительству мачеху. Дядя поступил так же со своей совсем юной суженой. Увы, он не учел, что царица была куда популярнее в народе. Злосчастный царь был растерзан толпой на восемнадцатый день правления. Так, спустя двести лет бесчинств, в восьмидесятом году до нашей эры династия Птолемеев прервалась. Ввиду римской угрозы нужно было как можно скорее найти претендента на престол. Решено было призвать отца Клеопатры Птолемея XII, бежавшего в Сирию двадцать три года назад. Неизвестно, был ли он прежде в числе наследников, но на тот момент эта кандидатура казалась самой подходящей. Чтобы подтвердить свой божественный статус и родство с Александром Македонским, новый царь принял титул «Новый Дионис». Впрочем, александрийцы, несмотря на путаницу в родословных ценившие чистоту происхождения, звали его по-другому. Для них отец Клеопатры был либо «бастардом», либо Авлетом, то есть флейтистом, потому что обожал музицировать. Правитель из него вышел куда слабее, чем музыкант, да к тому же он предпочитал слушать свой любимый инструмент в обществе второразрядных куртизанок. Состязания флейтистов не мешали царю заниматься излюбленным делом Птолемеев – душегубством, впрочем, убивал он не по зову сердца, а в силу сложившихся обстоятельств (по крайней мере, новому царю не пришлось расправляться с родной матерью – та была не царской крови: насколько известно, она происходила из македонской знати). Как бы то ни было, Авлету приходилось труднее, чем большинству его сородичей.

Молодая женщина, делившая с Юлием Цезарем осажденный дворец, не была ни египтянкой, ни потомком фараонов, едва ли приходилась родственницей Александру Великому, по сути, не могла с полным правом считать себя отпрыском Птолемеев, хотя в полной мере воплощала все лучшие и худшие черты македонской аристократки. Безусловно македонским было ее звонкое имя: Клеопатра в переводе с древнегреческого означает «слава рода»[5]. Возможно, наша Клеопатра вовсе не была Седьмой. В мучительной семейной истории легко можно было сбиться со счета.

Какие выводы напрашиваются из причудливой и жуткой истории Птолемеев? Все эти Береники и Арсинои делили с мужьями и братьями полноту власти и лишь потому не уступали им в кровожадности (традиционно они должны были держаться в тени мужчин, но Клеопатра демонстративно игнорировала традиции). И пусть мать нашей героини была не царских кровей, в ее роду хватало женщин, которые возводили храмы, строили флот, командовали войсками и вместе с мужьями правили Египтом. У Клеопатры было больше примеров для подражания, чем у любой другой правительницы. Говорят, у мужчин Птолемеев за несколько веков истощились силы. Впрочем, история рода немилосердна и к женщинам. Зато именно женщины все чаще отличались прозорливостью, честолюбием, способностью нестандартно мыслить.

Клеопатра выросла в стране, где женщины занимали исключительное положение. Задолго до Птолемеев египтянки могли сами выбирать себе мужей. Со временем они достигли свободы, совершенно немыслимой в древнем мире. Они могли наследовать и самостоятельно распоряжаться собственностью. Замужние женщины не становились собственностью мужей. Они имели право на развод и содержание после развода. Разведенная жена не только получала назад приданое, но и сама выбирала, где ей жить. Ее имущество оставалось с ней; муж не мог наложить на него руку. В семейных конфликтах закон был на стороне жен и детей. Римляне с удивлением отмечали, что египтяне не бросают новорожденных девочек. Житель Рима был обязан воспитывать только старшую дочь. Египтянки выходили замуж позже, чем девушки в других странах, пример Клеопатры здесь скорее исключение. Они распоряжались деньгами и заключали сделки. Служили в храмах. Выступали в суде и нанимали музыкантов. Жены, вдовы или разведенные, они владели виноградниками, винокурнями, папирусными мастерскими, судами, парфюмерными фабриками, мельницами, рабами, домами, верблюдами. Почти треть правителей из рода Птолемеев были женщины.

С точки зрения иностранца, такие порядки были противоестественны. Но чего еще ждать от земли, чья великая река текла задом наперед, с юга на север, разделяя страну на Верхний Египет на юге и Нижний на севере? Вопреки всем законам природы Нил разливался летом и пересыхал зимой; египтяне собирали урожай в апреле и засевали поля в ноябре. Даже порядок сева был нарушен: сначала сеяли, а потом уже пахали, чтобы зарыть семена в мягкую землю. Чем не страна Наоборот, где месят тесто ногами и пишут справа налево? Геродот писал в одном из своих сочинений, которое Клеопатра наверняка читала, что в Египте женщины выступают на форуме, а мужчины сидят дома за ткацким станком. Царица, должно быть, вдоволь посмеялась над этими строками. Интересно, как она отнеслась к утверждению Геродота о том, что египетские женщины мочатся стоя, а мужчины – сидя?

Хотя кое в чем историк, несомненно, прав. «Ни одна страна не обладает таким количеством диковин, ни в одной стране нет таких удивительных вещей!» – восклицал пораженный автор. Задолго до первых Птолемеев Египет будоражил воображение всего мира несметными сокровищами, уникальной природой и величественными монументами, среди которых было два чуда света. Конечно, во времена Клеопатры люди были простодушнее, но и пирамиды были выше – на тридцать один фут. В перерывах между кровопролитиями, разгар которых пришелся на третий век до нашей эры, и еще до того, как династия стала утрачивать свои позиции под тяжестью собственных пороков в конце второго, Птолемеи успели воплотить в жизнь планы Александра Македонского и построить в дельте Нила невиданный доселе город. Александрия издали поражала странников блеском белоснежных мраморных стен, ослепляла ярким светом гигантского маяка. Его сияние отражалось в стекле, сланце, гранитных плитах. Архитектура города свидетельствовала об уникальном смешении культур. В самом большом средиземноморском порту ионические колонны были украшены связками папируса, огромные сфинксы и статуи Гора соседствовали с греческими храмами, боги-крокодилы в римских тогах охраняли дорические портики. «Возведенная в лучшем месте на земле», возвышавшаяся над рекой, словно страж несметных сокровищ, Александрия была самой таинственной загадкой античного мира. Юлий Цезарь, никогда прежде не бывавший в Египте, ждал от этого удивительного края чего угодно, но только не встречи с обворожительной молодой женщиной, проникшей в его покои в кожаном мешке.