— Теперь понял? — победно подытожил Тимка. — Если бы я мяса не жрал — они бы и за мной бегали, как бобики. Ничего хитрого.

— Не-е, — отмахнулся Серега, — тут дело в другом: в том, из-за чего Мешок мяса не ест. Вот из-за этого они его и считают своим.

— Из-за чего? — не уступал Тимка.

— Не знаю. Может, Мешок, как Маугли, одной с ними крови? Вот и они чувствуют…

— Так получается, что наш Мешок — немного животина, как эти псы?

— Наверно…

В этом предположении сквозила какая-то главная истина, но нас вполне удовлетворила его поверхностная правда — она странным образом утишала нашу зависть. Мешок краснел и отмалчивался, оказавшись в центре нашего внимания.

Игра расстроилась. Мы молчком мечтали о том, как бы каждый из нас распорядился такими замечательными способностями, которые Мешок разбазаривает попусту. А еще и бабка его ничем не ругает, а только вьется, не зная, как угодить…

Перебравшись в старшие классы и узнав о том, что такими же умениями, как у Мешка, обладал Домовой, мы даже предположили, что именно Домовой по-соседски стал настоящим отцом Мешка. Мы высчитывали вероятность этого, совмещали даты, прикидывали, когда Домовой вернулся из первой своей тюрьмы, проверяли, насколько Мешок похож на сына Домового, и даже сдуру начали устанавливать сходство Мешка с женой Домового, хотя это не имело никакого отношения к нашим подозрениям. Мешку об этих своих изысканиях мы не сказали ни слова и сами в них ни к чему не пришли. Может, и так, а может, этот талант свалился на Мешка совершенно случайно, как раньше — на Домового, и может даже быть, что, например, пес Домового Ингус каким-то образом передал Мешку способности своего несчастного хозяина.

А тогда наша игра в ножички закончилась совершенно неожиданно.

— Мешок, а давай ты отдрессируешь этих собак, как в цирке, — предложил Тимка. — Мы будем твои номера показывать за деньги. Денег огребем — кучу.

Мы так и эдак прокатали Тимкину идею и не нашли в ней никаких изъянов, но в мечты о будущих доходах и связанных с ними возможностях уже не погружались, хорошо помня, что пока все очень разумные Тимкины идеи обогащения заканчивались крахом и горечью утраченных мечтаний…

Первым делом мы отправились в библиотеку за каким-нибудь учебником по дрессировке. Библиотекарша Шура по случаю летнего дня была в цветастом сарафане с большим вырезом. Она млела в жаре, расслабленно облокотясь на высокий стол. Мы толкотались с другой стороны этого стола, вытягиваясь на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, потому что разглядывать было что…

— На — изучай. — Серега протянул добытую книжку Мешку.

— Лучше ты… а мне расскажешь что и как.

Мы согласились, что так будет правильно, потому что Мешок пока что читал с трудом, и в это время единственным его чтением были сказки, которые мы с Серегой щедро отдали ему из своих домашних запасов исключительно по своей натуральной доброте, а совсем не потому, что мы уже выросли из этих детских книжек.

Мешок искренне полагал, что всякое сказочное волшебство вполне может быть самой взаправдашней реальностью (уж ему ли не знать!), и свято верил, что в сказках (да и в книгах вообще) написана чистая правда — только все это еще надо разгадать. Несколько раз он попытался поговорить с нами о прочитанных сказках, но мы отмахивались от его недоразвитых пониманий и советовали быстрее учиться читать не по складам, а по-настоящему, чтобы перейти на стоящие книги.

Помню, однажды Мешок сказал, что в незапамятливые времена…

— В незапамятные, — поправил Серега.

— Ну да… В общем, люди тогда были маленькие и такие уродливые, что отличить их от зверья не было никакой возможности.

— Откуда ты это узнал?

— Из книги про Красную Шапочку.

— Интересно, что бы ты узнал из книги про Мальчика-с-пальчика, — засмеялся Тимка. — Или из истории про почти мертвую царевну и семь мужиков-богатырей.

Мешок покраснел и расстроился.

— Ты, Мишка, не дуйся, — примирительно сказал Серега. — Может быть, наоборот: в те времена волки были здоровущие и очень похожие на людей…

На следующий день Серега принес ржавый обруч от бочки и целый карман рафинада, спертого им из приготовленных на самогон запасов.

— Давайте сначала обучим собак прыгать через обруч и ходить по бревну.

По Серегиным объяснениям, надо было показать собакам, что им делать, и каждый раз поощрять ласковым словом и куском сахара — в нашем случае Мешок должен был протащить пса через обруч, похвалить и угостить рафинадом. Потом еще и еще, пока псина не поймет, что от нее требуется.

— Все просто, а для Мешка — еще проще, — обрадовался Тимка. Он взялся руководить дрессировкой и Мешком и, забрав у Сереги сахар с обручем, скомандовал: — Пошли.

При нашем приближении Ингус встал, потянулся, издевательски зевнул и потрусил прочь, а вся стая — за ним. Мешок забрал у Тимки обруч и пошел к собакам один. Они поднялись с места, но не ушли, а сердечно приветствовали Мешка радостным кручением хвостов. Мешок поставил обруч перед Ингусом, и тот лениво прошел сквозь него. Потом Мешок приподнял обруч над землей — Ингус грациозно прыгнул. Этот же трюк Мешок запросто повторил с остальными псами.