— У Димки-то, — наконец заметил кто-то, — у Димки-то одни белые.

Все сбежались к Диминой корзине, стали разглядывать, щупать, а Дима боялся, как бы не поломали ему грибы, и говорил:

— Тише, да тише вы, ну хватит!

Илья Петрович подошёл тоже, взял один белый, подержал на ладони, пощупал бахрому, понюхал и сказал:

— Ложный гриб, поганка.

— Какая ж поганка? Белый это! — закричал Дима.

— Поганка. Ложный белый, горький ядовитый гриб.

— Один — это ничего, — сказал Дима, — зато другие-то во какие у меня.

Илья Петрович взял другой, третий.

— Все вместе росли? — спросил он.

— Вместе. Все на одной траншее.

— Выбрасывай. Кто собирал вместе с Димой, ребята? Тоже выбрасывайте.

С Димой никто не собирал, и никто не стал выбрасывать.

— А сыроежки-то у тебя где? Лисички?

— Там, у траншеи. Это я чтоб белые влезли…

За поворотом прогудела электричка.

— Не толкаться. Сидячих мест нет — будем стоять, — командовал Илья Петрович.

Сидячие места были. Все сидели, кто где хотел, и снова начали петь.

Один Дима не пел. Он сидел грустный. Смотрел на грибы, которые росли под елями и мимо которых ехал сейчас поезд. Корзинку он закинул куда-то под лавку. Корзинка была пустая, и Дима о ней не беспокоился.

«Радуются. Набрали себе грибов, веселитесь теперь, — глядел он на ребят. — А мне грибы ни к чему, мне воздух главное. Я и ездил — подышать».

В вагон сходились грибники со всех станций, теперь вагон был уже полный, даже на площадках стояли.

И когда поезд прибыл в город, началась давка, потому что все хотели быстрей выйти. Диму толкали, а он искал свою корзинку и не мог найти. Стояла вроде бы его, но, видимо, чужая, потому что полная всяких грибов. А пустой нигде не было — во всём вагоне.

«Да моя же это корзинка, — удивился Дима, — вот же на ручке написано: «Дима П.».

— Дима! — закричали с платформы. — Что ты застрял?

И он выбежал из пустого вагона.

Ребята шли уже впереди, все вместе, а в середине шёл Илья Петрович с корзиной за спиной и с толстым посохом в руках.