Аомамэ откладывает книгу на журнальный столик, расстегивает пижаму, прижимает ладонь к животу. Пальцам тепло. Кажется, сквозь них даже пробивается слабое оранжевое сияние. Аомамэ гасит торшер и в темноте, напрягая зрение, смотрит на свой живот. Видно снаружи или не видно, — свет там обязательно есть. Я не одинока, чувствует она. Мы — единое целое. Ведь именно вместе мы принадлежим новой книге Тэнго.

Но если эта новая история действительно не только его, но еще и моя, я ведь тоже могу приложить руку к сюжету. Что-то добавить, что-то изменить. А главное — я могу решить, чем эта книга закончится. Разве нет?

Аомамэ задумывается. Что же нужно для этого сделать?

Этого она еще не знает. Но уверена: такая возможность есть. Пока это лишь теория без всякой конкретики. Она плотно стискивает губы в темноте. Очень важная мысль. Нужно обдумать ее как можно глубже.

Вдвоем мы — одна команда. Не слабее, чем Тэнго с Фукаэри, когда писали «Воздушный Кокон», только роман — другой. Наша совместная воля — или то, что эту волю рождает, — сливается в одно целое, затевает общее произведение и продвигает его вперед. Эта работа происходит где-то так глубоко, что снаружи и не заметна. Поэтому нам даже не обязательно видеть друг друга, чтобы сливаться в единое целое. С одной стороны, мы осознанно пишем роман, с другой — тот же роман определяет наши поступки. Разве не так?

Остается один вопрос. И очень серьезный.

Что в этом романе означает Кровиночка? Какую роль она играет в повествовании?

Это маленькое создание очень бурно реагирует на сцену, в которой девочка и LittlePeople плетут Воздушный Кокон. Когда я читаю об этом, Кровиночка во мне излучает тепло и слабое оранжевое сияние. Прямо как в настоящем Воздушном Коконе. Так неужели моя утроба и есть Воздушный Кокон? Но тогда получается, что я — Маза, а Кровиночка — моя Дота? Значит, каким-то невероятным образом LittlePeople проникли в меня и заставили забеременеть от Тэнго без совокупления? То есть они используют мое тело как агрегат, чтобы вырастить себе новую Доту?

Нет, очень твердо говорит себе Аомамэ. Этого не может быть.

Лидер сказал, что LittlePeople на время утратили силу. Из-за того, что роман «Воздушный Кокон» прочла огромная куча народу, их активность затормаживается. Похоже, моя беременность случилась вне их ведома — там, где они не смогли все до конца проследить. Но тогда кто — и как? — сделал ее возможной?

У Аомамэ нет ответа.

Не сомневается она лишь в одном: эта маленькая жизнь внутри нее — плод ее и Тэнго. Для проверки она еще раз ныряет рукой в трусы. Проверяет теплоту живота. Я должна защитить Кровиночку от всего. Я никому не отдам ее. Никакому богу не уступлю. Только мы вместе вырастим его как надо. Так решает она в темноте.

Аомамэ возвращается в спальню, сбрасывает халат, залезает в постель. Ложится на спину, кладет пальцы на живот — и ощущает под ладонями тепло. Никаких колебаний. Я должна быть еще сильнее. Мои дух и тело должны слиться в единое целое.

Вскоре сон наваливается как дым, окутывая ее клубами со всех сторон. А в небе все висят две луны.

Тело отца обрядили в чистую отглаженную форму сборщика взносов «Эн-эйч-кей» и положили в простенький гроб. Наверное, в самый дешевый из всех возможных. Хлипкий, словно сколоченный из фанерных ящиков от печенья, лишь бы не развалился. Хотя роста покойник был невысокого, он почти упирался в края этой угрюмой конструкции как ногами, так и головой. Голая фанера, никаких украшений. «Вы не возражаете против такого гроба?» — смущенно уточнил распорядитель из похоронного бюро. «Не возражаю», — ответил Тэнго. Отец выбрал себе такой гроб из каталога и заплатил своими деньгами. Если не было возражений у него самого, откуда им взяться у Тэнго?

Лежа в этом скромном гробу в униформе сборщика взносов «Эн-эйч-кей», отец совсем не походил на мертвеца. Казалось, просто прилег работяга вздремнуть в час обеденного перерыва. И сейчас встанет, нахлобучит фуражку и пойдет дальше собирать с людей взносы. А униформа с эмблемой телерадиокорпорации — его настоящая кожа. В ней он родился, в ней его и сожгут. Глядя сейчас на отца, Тэнго не мог припомнить его ни в какой другой одежде. Точно старый солдат из музыкальной драмы Вагнера, отец предается огню в боевых доспехах.

Во вторник утром на глазах у Тэнго и Куми Адати гроб закрыли крышкой и заколотили гвоздями. Затем поместили в катафалк — точнее, все в ту же «Тойоту», что увозила тело отца в морг. Только теперь каталку заменили гробом. Наверняка это самый дешевый катафалк. Никаких украшений. Никакой тебе музыки из «Сумерек богов». Но и против такого катафалка Тэнго возражать не стал. Да и Куми Адати, похоже, это ничуть не трогало. Обычное транспортное средство. Главное — один человек покинул этот мир, а другие должны запечатлеть этот факт в своей душе как реальность. Сев в такси, Тэнго и медсестра поехали за черным фургоном.