Иванова закрыла лицо руками.

– Вы храбрый человек, Клавдия Гавриловна, – сказала я. – Приняли меня за ту несчастную мать и не испугались побеседовать тет-а-тет. Никак не могла понять, почему вы не задаете мне вопросов о цели моего визита и весьма откровенно рассказываете об отношениях с дочерью. А вы хотели успокоить меня.

Хозяйка вздохнула.

– Да, тот адвокат сказал, что, вероятно, беседа со мной поможет матери принять горе, смириться с ним. Она должна понять – я тоже несчастная мать. И я хотела помочь от всей души. Ведь я на самом деле виновата, потому что родила монстра.

Клавдия Гавриловна разрыдалась. Я бросилась к старушке и обняла ее. Но ту буквально трясло в ознобе.

– Сейчас чаю ей вскипячу, – произнес за спиной хриплый бас. Потом раздался кашель.

От неожиданности я вскрикнула, подскочила, обернулась и увидела грузную старуху, опиравшуюся на палку.

– Не пугайся, – голосом боцмана произнесла та. – Я Валентина Сергеевна, лучшая подружка Клавы. Сидела у нее в спальне, пока вы тут беседовали. Я в курсе ситуации и пошла на всякий случай с Клавой к ней домой. Мне тоже жаль ту мать. Но чем Клава-то провинилась? Миленка давно взрослая, сама за себя отвечает. Не хотела я подругу опасности подвергать, рассудила так, если родительница спокойный разговор поведет, я не высунусь. Коли угрожать Клавдии примется, тут я на защиту и встану.

Я не знала, плакать мне или смеяться. Две старушки, одна из которых при ходьбе опирается на трость и постоянно кашляет, вряд ли смогли бы справиться с молодой женщиной, пришедшей в ярость. Мне захотелось треснуть по башке того адвоката (или, может, он был частным детективом), попросившего Клавдию Гавриловну принять в своем доме мать умершего мальчика. Что за бред пришел мужику в голову? Каким образом разговор с матерью аферистки помог бы бедняге? Что у него было на уме? Неужто он думал, что Иванова увидит несчастную и признается, где спряталась мошенница Милена?

– Не смотри на меня так! – рассердилась Валентина Сергеевна. – Ногами я ослабла, да руки крепкие, палка дубовая. Сядь, Клава, на стул, сейчас чай сделаю.

Хозяйка дома послушно села. Валентина Сергеевна, переваливаясь с боку на бок, двинулась в сторону цветастой занавески, закрывающей дверной проем. А у меня внезапно возникло одно предположение, и я поспешила за старухой, чтобы его проверить. Вошла вместе с ней на кухню и сказала:

– Вы тоже работаете на почте?

– Верно угадала, – пробасила Валентина Сергеевна.

– Это вы звонили в квартиру Макеевых! – воскликнула я. – Таня запомнила, что женщина, хотевшая побеседовать с Еленой, была сильно простужена, хрипела и кашляла.

Коллега Клавдии Гавриловны насупилась.

– Я здорова, голос достался мне от отца, а перхаю я от курева. Ну да, побеспокоила людей. Думала Милену пристыдить. В детстве она меня побаивалась. Начнет матери концерт закатывать, а только я строго гляну, она рот и захлопнет. Понимала, дрянь: мама жалостливая, а за тетей Валей не заржавеет. Один раз я нахалку за очередное вранье ремнем выдрала. Пятнадцать лет ей стукнуло, уже невеста была, а получила по первое число. Месяц потом дома сидела, по танцулькам не носилась, с Клавкой вежливо разговаривала. Миленка, как все трусихи, уважала тех, кто ей наподдать мог.

– Где вы только телефон раздобыли? – восхитилась я.

Валентина Сергеевна оперлась о разделочный столик.

– Внук в фирме на компьютере работает. Клава мне фото в журнале показала – стоит ее дочурка, прямо краля, хорошо одетая, и улыбается. А у матери денег на лекарства не хватает. Сколько пакостница из Клавы крови выпила! Здоровье ей угробила!

Валентина Сергеевна открыла жестяную банку и сунула ее мне под нос.

– Полюбуйся, что она пьет. Пыль, а не чай. В общем, внучок через свой чудо-агрегат выяснил домашний телефон Миленки, а уж как он этого добился, не знаю, просто цифры на бумажке вручил. Выждала я момент, когда наши кто куда разбежались, и с работы мерзавке звякнула, хотела припугнуть ее, нехай матери алименты платит. Но выяснилось, что гадина там больше не живет, выпер ее муж. Видно, раскусил женушку.

Старуха взяла чашку, двинулась к двери, потом остановилась.

– Не знаю, чего Милена тебе плохого наделала, но уходи. Клава ни о ней, ни о подлых ее делишках ничегошеньки не знает. Оставь ее в покое. Найдешь дорогу к калитке, или показать?

Войдя на дачу Фокиных, я увидела Костю, который снимал в прихожей ботинки.

– Наконец-то! – весело приветствовал он меня. – Почему по телефону не отвечаешь?

– Звонков не было, – удивилась я. Вытащила трубку и ойкнула: – Совсем забыла, я отключила мобильный!

– Вот и не оживляй его, – посоветовала Аллочка, выруливая из крохотного коридорчика. – Ужинать надо спокойно, не отвлекаясь на пустые беседы. У нас сегодня салат по-флорентийски. Потрясающий рецепт из книги «Питание для долголетия».

– Я бы предпочел кусок мяса с жареной картошкой, – мечтательно протянул Костя, – и немного маринованного лучка.

Алла всплеснула руками.

– Костик! Сколько раз говорено, говядина, свинина, баранина – это яд. В них жир, он накапливается в сосудах, те закупориваются, и сердце останавливается. Картофель содержит опасный крахмал, а приготовленный во фритюре нокаутирует печень. Хочешь прожить двести лет?