– Мама, маслинового масла не существует, – подал голос Костя, – есть оливковое.

Аллочка пошла на кухню и вернулась с пустой бутылкой в руках.

– Вот.

Костя взял у матери тару, потом поманил меня. Я приблизилась к нему и увидела этикетку «Мослиновое масло. Сделано из крупных мослин. Село Холодное, Хабаровский край».

– Либо в районе Хабаровска кучно растут таинственные мослины, либо Вилка с Аллой покупали бутылки с разным маслицем в одном магазине раритетных продуктов, – серьезно предположил Костя. – Мама, ты грамотный человек и отлично знаешь, как пишется слово «маслина».

– Масло мне подарили, – возразила Алла, – и я не могу знать все виды растений на земном шаре. Я решила, что есть еще и мослина. Сейчас появилась масса новых овощей и фруктов, например, нектарины, на прилавках полно экзотики!

Костя открыл пустую бутылку, затем вскрыл мою покупку, понюхал обе и сделал вывод:

– И там, и там обычное подсолнечное. Мама, мне очень хочется чаю!

Аллочка повернулась, чтобы отправиться на кухню.

– А где домработница? – удивилась Ляля. – Почему вы сами суетитесь у плиты?

– Галя спит, – пояснила Алла.

– Как? – поразилась врач. – До сих пор? Вы к ней заходили в комнату?

– Нет, – крикнула успевшая уйти из столовой Фокина. – Вы же с Федей вчера сказали, что не надо ее беспокоить.

– Она не вставала? – насторожился Федор. – Не ходила в туалет? Не ела?

– Нет, – сообщила Аллочка.

Брат с сестрой переглянулись и направились в коридор.

– Погодите, ребята, пойду с вами, – встал было с места Франклин.

– Да нет, не надо, посиди с Вилкой в столовой, – сказала Лялечка. – Федя, прихвати из моей спальни тонометр.

– Он плохо работает, – вздохнула я. – Сегодня утром показал Косте сначала девяносто на шестьдесят, а потом выдал сто двадцать на восемьдесят.

– Аппарат в полном порядке! – крикнула от плиты Алла. – Просто Вилка не умеет им пользоваться, ткнула пальцем не в ту кнопку и увидела результаты предыдущего измерения.

– Ой, точно, я совсем забыла, вы же мне объясняли, – откликнулась я. – Человеку свойственно забывать о своих ошибках. У кого-то вчера было пониженное давление, а у Кости оно как у космонавта.

– Нам лучше поторопиться, – сказала Ляля и убежала.

Федор поспешил за сестрой.

– Колись, откуда ослиное маслице? – осведомился Константин, как только мы остались одни.

Я покосилась в сторону кухни, где гремела посудой Алла, и шепотом рассказала об услуге, которую оказывают покупателям в винно-водочном отделе гипермаркета.

Костя захохотал во весь голос, Аллочка заглянула в столовую.

– О чем смешном вы говорите?

Франклин повернулся к матери, я схватила его за плечо, чтобы не дать пересказать мое признание. И тут в комнату вошла Ляля с весьма мрачным выражением лица.

– С Галей плохо.

– Господи! – всплеснула руками Фокина. – Что с ней? Надо напоить ее крепким чаем!

– Лучше вызову «Скорую», – пробормотала Ляля.

Аллочка схватилась за голову.

– Боже! Что? Инфаркт? Бегу к Галине!

Федор, стоявший на пороге столовой, схватил ее за руку.

– Ничего страшного. Но домработница жалуется на головную боль, и давление у нее высокое, лучше в этом случае лечь в стационар. Лялечка все устроит. Алла, у вас в библиотеке есть справочник по гомеопатии? Он срочно нужен. Прямо сейчас.

– Конечно, дорогой, я его принесу, – с готовностью отозвалась Аллочка. – Фу, как вы меня напугали! Надеюсь, Галю быстро поставят на ноги. Мне точно не стоит к ней заходить? Я бы ее приободрила, успокоила.

– Я сделала Галине очередной успокаивающий укол, – подала голос Лялечка, – она опять заснула. Нет смысла ее тревожить.

– Ну да, конечно, – кивнула Алла. – Пошли, Феденька, найдем, что тебе нужно.

Хозяйка и Гаврилов двинулись в холл, раздался скрип ступеней, затем повисла тишина.

Костя повернулся к Ляле:

– Теперь живо говори, что с прислугой.

– Она умерла, – мрачно сообщила врач.

Я ойкнула, а Константин спросил:

– Ты уверена?

– Абсолютно, – подтвердила Лялечка. – Я не эксперт, но думаю, она скончалась на рассвете. Вероятная причина – инсульт. Помню вчерашние жалобы Гали и ее высокое давление. Алле не стоит сообщать правду.

– Согласен, – протянул Костя.

– Мы не сможем вечно скрывать от твоей мамы истину, – прошептала я.