Анни попыталась было оттащить Рафаэля, но он с силой отпихнул ее, и она чуть не упала. Один Бог знает, что было бы, если бы в комнату не вбежал Эдмунд Барретт, а за ним двое его людей.

Барретт оторвал Рафаэля от брата, и ему удалось оттащить его в другой конец комнаты.

Рафаэль дрался с ним, как пантера, но Барретт завел ему руки за спину и справился с ним. Его люди подняли Люсиана на ноги, и по кивку своего капитана один из них повел его, прихрамывающего, вон из комнаты.

Рафаэль недюжинным усилием вырвался из рук Эдмунда Барретта, но остался стоять на месте.

— Боже Милостивый, зачем, Рафаэль? — Барретт, по-видимому, совсем забыл об Анни, впрочем, как и принц. — Мало тебе того, что ты настаиваешь на том, чтобы оставаться в Бавии, пока мятежники не схватят и не повесят тебя! Теперь тебе еще надо принести себя в жертву! Ты хочешь, чтобы тебя повесили за убийство, совершенное под крышей твоего же дома?

Рафаэль что-то пробормотал в ответ и взглядом нашел Анни. Когда она заглянула ему в глаза, то увидела в них такую бездну страдания, что едва не упала перед ним на колени.

Он был на краю пропасти.

— Анни…

Словно хватаясь за последнюю соломинку, данную ему Богом, шептал Рафаэль ее имя.

Она сделала шаг к нему и остановилась. Рафаэль должен умереть. Анни зажала рот рукой, чтобы сдержать рвавшиеся наружу рыдания, и выбежала вон из комнаты.

На пороге она едва не столкнулась — только этого не хватало! — с мисс Фелицией Ковингтон.

Мисс Ковингтон нахмурила свой прелестный лоб, и ее темные глаза выражали искреннее беспокойство. Вблизи она была так же красива, как ангел кисти Боттичелли, и, по-видимому, так же добра.

На секунду она обхватила Анни за плечи, чтобы она не упала, а потом вошла в солярий.

Анни спряталась в тени, хотя всеми силами желала быть где-нибудь подальше отсюда, но не находила в себе мужества двинуться с места.

— Рафаэль, — крикнула мисс Ковингтон, подходя к Рафаэлю и кладя ему руки на плечи. — Что ты сделал с Люсианом?

Рафаэль дернулся, но она не отпустила его, и только теперь по этому ее жесту Анни поняла, как она близка Рафаэлю.

— Ничего, — резко ответил он. — Оставь меня, Фелиция. Пожалуйста.

Фелиция погладила его по волосам, и эта ее ласка болью отозвалась в сердце Анни. Она еще глубже ушла в тень и затаила дыхание, стараясь взять себя в руки.

Фелиция кивнула Барретту, и он неохотно пошел к выходу, не замечая Анни.

— Почему, Рафаэль? — тихо спросила Фелиция Ковингтон, обнимая его за талию. — Почему ты так ненавидишь Люсиана? Ведь он твой брат.

Рафаэль вздохнул и провел рукой по волосам. Ярость оставила его, но Анни видела, как он еще весь напряжен.

— Это не я ненавижу Люсиана, — ответил он. — Это Люсиан ненавидит меня. И иногда мне кажется, что он прав.

Фелиция улыбнулась Рафаэлю, пригладила ему волосы и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Анни не могла оторвать от нее взгляд. Ей хотелось презирать эту женщину, и она не могла заставить себя.

— Ты хотел убить своего бедняжку брата? — ласково спросила Фелиция. — Или себя?

Рафаэль вздохнул и обнял Фелицию за талию. Вот уж ее мисс Августа Ренденнон не назвала бы толстой, в отчаянии подумала Анни, спрятавшись за доспехами, когда он и она подошли ближе.

— Я настоящий негодяй, — сказал Рафаэль.

Анни со слезами зависти и отчаяния на глазах смотрела, как Фелиция берет Рафаэля за руку и улыбается ему.

— Почему же, ваше высочество? — поддразнивая, спросила она его.

Они быстро удалялись по коридору, но все же Анни ясно услышала ответ принца:

— Люсиан обвинил меня в том, что я использую кое-кого, и он прав.

Это признание стало словно удар топором для Анни. Она прислонилась спиной к холодной каменной стене и глубоко вдохнула воздух в ожидании, когда пройдет боль. Немножко придя в себя, она, не сомневаясь, что принц и Фелиция на другом конце замка, отправилась к себе в комнату.

Там она сполоснула лицо, вытащила из волос шпильки, расчесала волосы, вновь уложила их и, достав принадлежности для письма, отправилась в сад. Она решила написать отцу с матерью, чтобы они скоро ждали ее в Ницце. В Бавии она больше не может оставаться, это она поняла со всей определенностью.

Ей невыносимо быть здесь, даже несмотря на такое важное событие, как свадьба Федры, ведь Рафаэль жалеет о случившемся, потому что, оказывается, в самом деле использовал ее.

Она шагала по зале, как вдруг вспомнила, что ничего не ела с утра, и отправилась в кухню. Если она не проглотит что-нибудь, то вскоре ее затрясет и опять начнется головная боль.