— Что-то не так? — спросил Харри.

— Не знаю, как я отношусь к такого рода мужчинам. И женщинам. В этом я несколько старомодна.

— Но теперь все это, естественно, в прошлом. — Харри поднял бокал.

— Не сказать, чтобы мне понравились твои блестящие ответы. — Они чокнулись.

— Что же ты прежде всего ценишь в мужчинах?

Приняв позу мыслителя, она какое-то время молча смотрела в пустоту, прежде чем ответить.

— Не знаю. Наверное, легче будет сказать, что мне в мужчинах не нравится.

— Так что же? Помимо блестящих ответов.

— Мне не нравится, когда мне устраивают проверки.

— Тебя это сильно задевает?

Биргитта улыбнулась:

— Мой тебе совет, Казанова, — если хочешь очаровать женщину, дай ей понять, что она уникальна, что к ней у тебя особое отношение, не такое, как к остальным. Парням, которые цепляют девушек в барах, этого не понять. Да и развратникам вроде тебя — тоже.

Харри рассмеялся:

— Говоря «пара», я имел в виду «две». А «пара» я сказал потому, что это звучит немного иначе, вроде как… «три». Одну недавно бросил молодой человек, ну, по ее словам. В последний раз она благодарила меня за то, что я такой… неискусственный, а наши отношения — такие… наверное, ни к чему не обязывающие. Другая — это женщина, с которой я давно уже поддерживаю ненавязчивые отношения, и она настаивает, что поскольку начал их я, то я же обязан обеспечивать ее каким-то минимумом личной жизни, пока один из нас не найдет себе что-то взамен. Погоди — а с чего это я оправдываюсь? Я обычный парень, мухи не обижу. Думаешь, я кого-то здесь пытаюсь очаровать?

— Конечно. Ты пытаешься очаровать меня. И не отрицай!

Отрицать Харри не стал.

— Ладно. И как у меня получилось?

Она задумчиво взяла бокал, отпила из него и ответила:

— Нормально. Во всяком случае, сносно. А вообще, нет, отлично. Вполне.

— Звучит как «на пять с минусом».

— Вроде того.

Рядом с заливом было темно и почти безлюдно. Дул свежий ветер. На лестнице Оперного театра фотограф что-то объяснял необычайно тучным новобрачным. Тем явно не нравилось то и дело переходить с места на место, да и неудивительно при их телесах. Но наконец идеальный вариант был найден, и они закончили фотосессию с улыбками, смехом и, возможно, слезами.

Харри и Биргитта наблюдали эту картину с балюстрады.

— Вот что значит лопаться от радости, — сказал Харри. — Или по-шведски так не говорят?

— Почему нет? Бывает, человек так счастлив, что и по-шведски можно сказать: он лопается от радости. — Биргитта вынула из волос заколку и подставила лицо ветру. — Бывает, — повторила она чуть слышно.

Она стояла лицом к морю, и ветер развевал ее огненные волосы, так что они походили на щупальца огромной медузы.

Харри раньше и не подозревал, что медузы бывают такими красивыми.

Самолет приземлился в Брисбене, когда у Харри на часах было одиннадцать, но стюардесса по громкой связи настаивала, что всего десять.

— Здесь, в Квинсленде, время не делят на зимнее и летнее, — объяснил Эндрю. — Были настоящие политические баталии, но в итоге фермеры собрались на референдум и высказались против.

— Такое чувство, что это большая деревня.

— Вроде того. Еще недавно парней с длинными волосами сюда просто не пускали. Это было запрещено.

— Шутишь?

— Квинсленд — особая статья. Скоро отсюда погонят бритоголовых.

Харри улыбнулся и провел рукой по бритому затылку.

— Что еще?

— Да, если ты привез с собой марихуану, оставь ее лучше в самолете. В Квинсленде к наркоманам относятся строже, чем в остальных штатах. Неудивительно, что фестиваль «Аквариус» проводили именно здесь — прямо на границе с Новым Южным Уэльсом.

Первой их целью было найти машину. В конторе по прокату оказалась свободной и исправной только одна.

— Зато в Квинсленде есть места вроде острова Фрэзер, где познакомились Ингер Холтер и Эванс Уайт. По большому счету, остров этот — просто огромный пляж, но есть на нем и тропический лес, и озера с чистейшей в мире водой. А песок до того белый, что пляж кажется мраморным. Такой песок называют силиконовым — из-за повышенного содержания кремния. Из него можно сразу лепить компьютеры.

— Страна изобилия, верно? — Парень за стойкой протянул ключ.

— «Форд эскорт»? — Эндрю в задумчивости потер нос, но потом все-таки согласился, спросив только: — Неужели они еще существуют?

— Особое предложение, сэр!

— Не сомневаюсь.

Солнце добела раскалило Тихоокеанское шоссе, и построенные из стекла и бетона небоскребы Брисбена светились, как хрустальная люстра.

— Красиво, — сказал Харри. — Так правильно и чисто. Как будто этот город кто-то нарисовал.