— А если не дадим бензинчику?

— Стрелять начнем.

— Из чего, интересно?

— Начальник, ты бы прямо спросил, сколько у нас стволов. Отвечаю: два. Один у вашего мента взяли, второй нам тут гражданин подарил. Женя, пальни для наглядности.

Притулов выстрелил в крышу. И тут же раздался испуганный ответный выстрел.

Отдаленно слышалось как полковник ругался с подчиненными.

И опять возник:

— В автобусе нет жертв?

Вопрос Маховцу был понятен. Полковник должен действовать, но не знает, как. Если узнает, что уже есть жертвы, приступит к выполнению какого-нибудь плана «Ч», который у них наверняка есть. Кстати, о жертвах могли спросить и у Петра. Скорее всего и спрашивали, значит — сказал, что нет. Молодец.

— Пока все живые! — успокоил он.

— Дай трубку кому-нибудь. Женщине.

Полковник не хотел, чтобы вместо пассажира ответил другой захватчик — он ведь не знает их по голосам.

Маховец передал трубку Лыткаревой. Старухи надежнее, старухи прожили долгую советскую жизнь, они уже не надеются на лучшее, а молят своего бога, если он у них есть, только об одном: лишь бы не было хуже. И она должна сообразить, что именно сказать полковнику. Иначе начнется что-нибудь такое, отчего никому не поздоровится.

Лыткарева сообразила.

— Все живые, — подтвердила она. — Только вы нас все равно освобождайте скорее!

— Освободим! — подбодрил полковник. — А милиционер — живой?

— Живой, живой! — заверила Лыткарева очень убедительно, потому что тут ей врать не пришлось.

— Ну, хорошо, дайте трубку этому.

И полковник продолжил переговоры с Маховцом.

Пообещал, что автобус заправят бензином.

Порекомендовал прокатиться, если уж так хочется, до Шашни, а там бросить валять дурака, иначе придется принять строгие меры.

На том и договорились. Маховец напомнил про Петра.

— А он не хочет возвращаться! — веселым голосом сказал полковник.

— Как это не хочет?

— А вот так. Ему с нами лучше!

— Пусть сам скажет!

Привели Петра, он взял трубку.

— В самом деле не хочешь назад? — спросил Маховец.

— Не очень. Рано или поздно они начнут стрелять.

— И мы начнем стрелять, Петр. Но дело не в этом. Тебе хочется обратно в тюрьму?

— Нет.

— Тогда иди к нам. В автобусе у тебя будет шанс, я обещаю. Я кое-что придумал.

— Что?

— Не могу по телефону!

— А это реально?

— Перестань такие вопросы задавать, они же слушают!

— Понял. Вообще-то мне к ним неохота, — с тоской сказал Петр. — И я бы выпил сейчас еще.

— Дадим, — пообещал слышавший это полковник.

— Нет, — мотнул головой Петр. — С ментами пить совесть не позволяет, — сказал он не как сам по себе, а как некий придуманный герой, с которого он в данный момент брал пример, хотя и не помнил, в каком кино он этого героя видел или в какой книжке про него читал.

Полковник, естественно, не мог отдать Петра безвозмездно. Его не поймут. И он выдвинул встречное условие:

— Хорошо, берите своего, а двух выпустите! Желательно женщин! Или если болен кто.

— У нас все здоровые! — заверил Маховец.

— Человек ранен! — сказала Нина, показывая на Ваню.

— Да ладно тебе, царапина! — отнекался Ваня. Он не мог уйти. Ему было стыдно за свои выкрики, он собирался все переделать. Ему даже хотелось, чтобы автобус поскорее отпустили, чтобы они поехали дальше и Маховец с Притуловым закончили свой обход. Тогда-то и наступит его, Вани, очередь.

— Нельзя выпускать, — тихо сказал Притулов Маховцу. — Они скажут, что труп тут у нас.

— Не выпустим — Петр обидится и все равно скажет.

— А чего ему обижаться? Сам сюда не хотел.

— Сперва не хотел, а теперь захотел. Людей не знаешь? Они хотят того, чего хотят последнего.

— Верно, — кивнул Притулов Маховцу солидно — как умный человек соглашается с умным человеком. — А что у тебя за план?

Плана у Маховца не было, но ему не хотелось выглядеть болтуном, и он его тут же, с ходу, выдумал:

— Приезжаем в город. Там светофоры, машины. Встаем с тобой у двери. Потому что остальным, я вижу, свобода не очень нужна.

— Точно.

— Встаем у двери, — продолжал Маховец. — Заставим шофера ехать быстро. С поворотами. И где-нибудь выпрыгнем. Все-таки город, дома, закоулки всякие, лес за городом, а у нас оружие. Шанс есть.

— Облава будет.

— Пусть. Но шанс все-таки есть.

— Есть, — согласился Притулов. — А Петру что скажем?

— Скажем, что будем торговаться. Да неважно, он плохо соображает вообще, пьяный. А про труп — пусть узнают. Может, и не так плохо. Пусть думают, что у нас тут все серьезно и если что, мы еще кого-нибудь грохнем.