— Извини, Сафиулла, я только на минутку забежала отдать тебе долг и все. Я очень тороплюсь.

Сафиулла в расстройстве оттопырил нижнюю губу:

— Ну перестань, куда ты можешь торопиться?

— Нет, правда, мне срочно нужно по одному делу.

— Посиди хоть немного, по рюмочке выпьем и пойдешь.

— Сафа, если бы я могла, я с удовольствием бы посидела.

— Даша, что изменится, если ты выйдешь через пять минут? Даша, я же вижу, что ты уже согласна.

— Нет, я же сказала, нет — не могу. Извини, мне надо идти.

Сафиулла протяжно выдохнул воздух и окончательно скис.

— Ну вот.

— Пока.

— Пока…

Сафиулла бросил на упругий живот Грогина бутылку и опять взгромоздился на табурет.

— Даша забегала, вот бутылку отдала.

Грогин поднял бутылку и быстро прочитал все нехитрые сообщения на этикетке, слегка морщась одинаковому процентному соотношению сахара и спирта.

— Что ж ты ее не пригласил вместе посидеть за компанию?

— Я предлагал — она отказалась, а уговаривать не в моих привычках: не хочет — не надо.

— Бороться надо с плохими привычками.

— Открывай, что ты ее тискаешь.

Надя Лифанова в голубом строгом платье с накрахмаленными белыми манжетами и воротничком стояла у зеркального прилавка магазина «Солярис» и тихо улыбалась покупателям и последнему дню испытательного срока, после которого она начнет получать полноценную зарплату, а на ее лацкане будет приколота фотография в пластике не с дурацким словом «стажер», а с загадочным словом «менеджер».

— Девушка, будьте добры, покажите, пожалуйста, мне вон тот черный гарнитур с белыми бретельками.

Надя аккуратно положила невесомые шелковые тряпочки перед дымчатыми очками и слегка съехавшим на правый бок париком — почему всегда им надо поднести к самому носу, когда и так вполне все видно, но грубить нельзя, даже если эти клушки с бумажниками вдруг разбогатевших мужей мнут нежную ткань, возможно, немытыми руками.

— А какие размеры у вас есть?

— У нас есть все размеры, скажите, какой вам нужен.

— Да я так, просто спросила.

Надя не позволила себе презрительно фыркнуть — конечно, просто спросила: чтобы носить такое белье, надо еще года два прыгать в секции аэробики.

— Спасибо, девушка. А покажите мне вон ту розовую комбинацию.

— Пожалуйста. Тоже есть все размеры, если вас интересует.

Надя почувствовала легкий запах собственных французских духов, которые она подарила себе на деньги двухнедельного ухажера Паши Сыртланова, и опять улыбнулась: все— таки разве можно сравнить этот магазин с продмагом номер восемь по улице Сочинской с всегда пьяным директором Панчихиным, лапающим гудящие к концу смены ноги молодых и немолодых продавщиц. А борщ и домашние котлеты, которые поедали за полчаса до обеда, бросаясь в настоящий перерыв по лично-хозяйственным делам.

— Я возьму ее. Эта цена в долларах?

— Да, в условных единицах, пройдите к кассе, там вам пересчитают по курсу, а я пока уложу.

Надя Лифанова достала из-под прилавка фирменную красочную коробку и с удовольствием захрустела тонкой упаковочной бумагой — это не разливать сметану в банки живущих вокруг магазина старух с их дрожащими руками, выплескивающими на прилавок неудержимую кисломолочную рябь, а то и выпускающими из слабых пальцев всю банку на бескомпромиссный бетонный пол.

— А нельзя обвязать коробочку какой— нибудь красивой ленточкой?

— Конечно можно, эта подойдет?

— Хотелось бы чуть потемнее.

— Есть только еще вот такая ленточка.

— Тоже не очень, но раз нет другой, давайте уж этой.

Надя чуть быстрее, чем требовала полная лояльность к покупателю, обвязала коробку, хотя: лишь бы не говорила, что в ее сметану влили вчерашний кефир.

Даша толкнула неприятно тугую для дорогого магазина дверь и увидела подрагивающие кончики усов охранника Муллахметова.

— Новая дверь, механики слишком сильно пружину затянули — ничего, завтра они обещали исправить.

— Предлагаете зайти завтра?

— Нет, то есть да, в смысле мы всегда рады клиентам.

— Замечательно.

Даша уверенно и быстро, но совершенно без цели пошла вглубь магазина «Солярис», оставляя Муллахметова с приятными мыслями о своей коммуникабельности и, судя по вниманию блондинок и брюнеток, неотразимости, которой в сегодняшнем выгодном положении не мешало бы уже вовсю пользоваться.