Дерин вздохнула.

— Ты до сих пор из-за этого беспокоишься? — спросила она и тут же почувствовала укол совести, хотя и очень легкий, когда вспомнила, как она ответила на объятия Доминика. Теперь Дерин снова привели в смятение ее согласие, ее готовность подчиниться. И чем больше она об этом думала, тем большую тревогу чувствовала. Она знала, что если бы Джеральд об этом узнал, то пришел бы в ярость, и вообще, ничего подобного больше не должно случиться ни при каких обстоятельствах.

— Я не могу не беспокоиться из-за этого, — настаивал он. — Я знаю, что у тебя менее… менее строгая точка зрения на такие вещи, чем у меня, Дерин, но даже ты должна понять, что эту ситуацию, вероятно, неправильно истолкуют.

— Наверное, ты прав, — признала Дерин. — Но пока я знаю, что здесь нет ничего, что можно было бы неправильно истолковать, и пока ты это знаешь, нам не надо беспокоиться, верно?

Судя по его виду, Джеральд с ней так и не согласился. Все же он пожал плечами, обнял ее одной рукой и поцеловал в лоб:

— Нет. Наверное, нет.

Джеральд через пару дней снова уехал в Лондон, и Дерин была вынуждена признать, что без него скучает, хотя она всегда старалась избегать серьезных увлечений. Рано или поздно, иногда думала она, кто-нибудь ей встретится, и она захочет остепениться, но это произойдет совсем не скоро. Ее вполне устраивала теперешняя жизнь, а с ее карьерой дело обстояло прекрасно, так что все было замечательно.

Дождей пока что больше не было, хотя пару раз небо затягивали тучи, и ей казалось, что вот-вот снова начнется ливень. Если на то пошло, то сегодня казалось пасмурнее, чем когда бы то ни было, и Дерин подумала, что не сможет очень долго работать снаружи.

Они съели ленч, и Доминик уже чуть было не ушел, как вдруг остановился в дверях, повернулся и улыбнулся ей. Это была легкая, задумчивая улыбка, и Дерин не могла понять, что она означает, поэтому ответила на нее осторожно. Дерин подозревала, что, вероятно, ей бы не очень понравилась причина, если бы она ее узнала.

Но его слова просто застали ее врасплох. Она очень встревожилась, когда вдруг обнаружила, что кивает в ответ чуть ли не раньше, чем он договорил до конца.

— Ты не хочешь поужинать со мной сегодня вечером, для разнообразия? — спросил он. — В Гланреддине?

— Я… я с удовольствием. Спасибо.

Услышав ее ответ, он, видимо, немного удивился, но удовлетворенно улыбнулся, когда она подошла поближе к нему.

— Хорошо. Я рад, что ты не отказала мне наотрез.

Она приподняла бровь:

— А ты ждал, что я тебе откажу?

Он снова улыбнулся и секунду молча смотрел на нее, прежде чем ответить.

— Точно не знаю, — признался он наконец. — Я подумал, что ты можешь так поступить.

— Понятно. — Она внимательно изучала пальцы левой ноги, шевеля ими и водя по прохладной поверхности красного кафельного пола. — Теперь ты жалеешь о том, что пригласил меня?

Он засмеялся и приподнял за подбородок ее лицо.

— Это глупый вопрос, и ты это знаешь, — тихо ответил он.

— Я попытаюсь выглядеть не слишком похожей на хиппи и не позорить тебя.

— Ты… — Он мягко засмеялся и покачал головой. — Я сделаю вид, что не слышал этого твоего высказывания. — Он посмотрел в окно на сгущающиеся облака. — Похоже на то, что сегодня вечером может пойти дождь, — добавил он. — Тебе лучше поставить наготове ванну и прочую утварь, просто на всякий случай. Тогда мы сможем ужинать с чистой совестью.

Она взглянула на Лабрадора, который терпеливо ждал у двери.

— А как же Пес?

— А что с ним такое?

— Ну, мы возьмем его с собой или оставим здесь?

— Конечно, мы его оставим здесь, — ответил он. — В летнем домике. С ним все будет в порядке.

— Ты уверен? По-моему, будет нехорошо, если мы уедем и будем развлекаться, а его бросим.

Доминик засмеялся, снова поднимая пальцем ее подбородок и так пристально разглядывая ее губы, что Дерин почувствовала себя совершенно не в своей тарелке.

— Он ведь только собака, — с серьезным видом напомнил он, — а не человек, а поскольку он собака, то останется дома. Ему выпала такая роль в жизни — выполнять то, что ему говорят.

Дерин подняла глаза и посмотрела на него с упреком.

— О, у тебя жестокое сердце, — заметила она. — В нем куда больше жестокости, чем в моем, как ты говоришь. Бедный старина Пес!

Дом улыбнулся, наклонил голову и легко поцеловал ее в губы.

— Бедный старина Пес, — мягко повторил он. — Он знает, когда ему хорошо, что не удается многим людям. А теперь перестань о нем беспокоиться и не позволяй ему испортить твой выходной вечер, или я отрекусь от вас обоих. Ладно?