Несколько секунд ошеломленная Джейн во все глаза смотрела на Тома, а когда наконец смогла оторваться, устремила взгляд на мать, ища подтверждения.

— Я… я, кажется, упоминала, что именно Том обвенчал нас, — прошептала Дорис.

От смущения щеки девушки покрылись ярким румянцем, в ушах появился глухой гул, и голос матери доносился до нее, словно сквозь вату.

— Нет, — проворчала Джейн. Иначе я не села бы сегодня в лужу, добавила она про себя.

Господи, что я наговорила этому человеку? Что наделала? Он ничуть не похож на священника, да и по манере одеваться его не примешь за духовное лицо.

Смущение Джейн вдруг сменилось дикой яростью: почему он умолчал о своей профессии! Том оставил ее в дураках, и это уязвляло ее самолюбие. Но разразиться сейчас упреками значит расстроить мать. Поэтому Джейн с обворожительной улыбкой, на какую только была способна, обратилась к Тому:

— Надеюсь, мой побочный заработок не очень вас шокирует, преподобный Уорбер.

Он сделал глоток кофе и равнодушно ответил.

— Что бы ты ни делала, это вряд ли способно сконфузить меня.

В его голосе слышались нотки презрения, но прежде, чем Джейн успела ответить, вмешалась мать.

— Я не хочу, чтобы у тебя, Бен, и у тебя, Томас, сложилось превратное впечатление о том, чем занимается Джейн. Она не позирует для мужских журналов, ничего непристойного. — Дорис нервно хмыкнула.

— Мне нравится моя профессия, и в благословении святого отца я не нуждаюсь. — Джейн раздражало, что мать словно пытается оправдаться перед Томом.

— Успокойся, дорогая, я просто стараюсь объяснить, что представляет твоя работа. — Повернувшись к мужу, она добавила: — Джейн работает с самыми знаменитыми художниками, фотографами и скульпторами, позирует для настоящих произведений искусства. Они не могут считаться неприличными.

Извиняющийся тон матери все-таки вывел Джейн из себя.

— О, ради всего святого! — с досадой воскликнула она и с шумом отодвинула свой стул. — Я, пожалуй, лучше помою посуду, пока вы трое помолитесь за мою падшую душу. — В полном молчании она выскользнула в кухню.

Через несколько минут, с заткнутым за пояс вместо фартука кухонным полотенцем, погрузив в горячую мыльную воду руки, Джейн склонилась над раковиной. Она не повернула головы, когда дверь в кухню внезапно распахнулась, и с удвоенным усердием продолжала тереть грязные кастрюли. Меньше всего сейчас хотелось бы разговаривать с матерью. Но, услышав низкий голос, перепутать который с другим было невозможно, девушка насторожилась.

— Хочешь, я сменю тебя?

— Нет, — коротко ответила она, стараясь не обращать внимания на готовое выскочить из груди сердце. — Почему твой отец, устраиваясь здесь, не обзавелся посудомоечной машиной? — раздраженно бросила Джейн, чтобы скрыть внезапно охватившее ее волнение. Себе-то можно признаться: как бы она ни старалась выказать безразличие, ее глубоко расстроило то, что она говорила и как вела себя в присутствии Тома Уорбера.

Он улыбнулся и поставил рядом с раковиной стопку грязных тарелок, принесенных из столовой.

— Я полагаю, что он не обзавелся посудомоечной машиной потому, что, когда была жива моя мать, они очень любили вместе мыть посуду. Обычно после ужина они могли часами находиться в кухне, занимаясь уборкой. Беседовали, строили планы… Тогда я очень завидовал, что они так близки.

Почувствовав, что он не обиделся на нее, Джейн с любопытством спросила:

— Ты был единственным ребенком?

— Да.

— Я тоже. Думаю, большинство детей, у которых нет братьев и сестер, остро чувствуют свое одиночество, когда их родители заняты своими делами. Они не ощущают себя настоящими членами семьи.

— Ты судишь по собственному опыту?

Джейн подняла глаза, готовая надерзить, но Том дружелюбно и даже с пониманием смотрел на нее.

— Да, думаю, это так, — призналась она и вновь склонилась над раковиной, пока ее добровольный помощник ходил за посудой в столовую. Когда он вернулся, девушка неожиданно для себя задала ему вопрос, не перестававший мучить ее: — Почему ты не сказал мне, что ты священник? Тогда бы я не выглядела полной идиоткой.

Том вновь улыбнулся и, чтобы не стоять без дела, взял в руки веник.

— Пожалуй, ситуация оказалась не совсем подходящей, — ответил он, подметая пол. — Когда, по-твоему, я должен был сделать это заявление? Когда с открытым ртом стоял перед тобой в чем мать родила?

Он насмехается над ней!

— Ты мог бы сообщить мне кое-что о своей работе, когда мы пили кофе.

— И тем самым лишить тебя возможности попытаться «завести» меня?

Разбрызгивая мыльную пену, Джейн бросила в раковину недомытую тарелку и резко повернулась к нему: