Но дело было не в деньгах. Он вообще уделил им внимание лишь постольку, поскольку они подтверждали серьезность предложения Грейвса. Много важнее было то, что означал этот конверт. А именно не что иное, как выход из тупика, в который судьба загнала его много лет назад.

Дверь открылась, и Могенс невольно вздрогнул, будучи почти уверен в том, что это вернулся Грейвс, чтобы зайтись от смеха и насладиться видом его растерянной физиономии, когда он сообщит, что его великодушное приглашение к сотрудничеству, равно как и странное поведение, — это всего лишь запоздалый студенческий розыгрыш.

Однако вместо Джонатана Грейвса вошла мисс Пройслер, в рабочем халате и вооруженная оцинкованным ведром, из которого поднимался пар от душистого мыльного раствора, и кучей тряпок. Не промолвив ни слова, она продефилировала мимо Могенса, опустилась на колени и принялась яростно тереть пятна грязи, которые Грейвс оставил после себя на ковре. И хотя она развернулась к Могенсу спиной, он чувствовал, что она залилась краской от стыда и смущения.

Внезапно он услышал ее голос:

— Вы и представить себе не можете, профессор, как мне неловко…

— Ну, что вы…

Но мисс Пройслер, похоже, не слышала его:

— Ничего подобного я не видела за всю свою жизнь. Просто не понимаю, что за бес вселился в Клеопатру. Она никогда такого не проделывала, поверьте мне!

Она оттирала пятно за пятном, и вонь постепенно отступала. Но странным образом, в этом запахе Могенсу чудился не только смрад кошачьего дерьма, но и чего-то, чего-то… жуткого и в то же время чужеродного и мерзкого, как будто Грейвс оставил после себя в помещении нечто, что отравляло атмосферу. Мисс Пройслер скривилась от отвращения, прополоскала тряпку в мыльной воде и преувеличенно тщательно отжала ее, а затем снова начала тереть.

— Понять не могу, что с кошкой, — продолжала она, все лихорадочнее оттирая ковер, словно только яростным рвением могла стереть и позор, которым покрыла ее дом неслыханная выходка Клеопатры. — Завтра же отнесу ее к ветеринару, пусть как следует осмотрит ее.

— Мисс Пройслер, — вмешался Могенс.

Его квартирная хозяйка прекратила, как одержимая, драить очередное пятно, но пять-шесть секунд, по меньшей мере, смотрела в одну точку, прежде чем подняла голову и глянула на него, чуть ли не преисполненная страха.

— Не корите Клеопатру, — сказал Могенс. — Если бы я был кошкой, наверное, сделал бы то же самое.

Он поднялся и быстрым шагом, избегая взгляда вконец растерявшейся мисс Пройслер, пошел открывать окно, чтобы выветрился этот жуткий запах. Но, уже подняв руку к ручке, остановился на полпути. Джонатан как раз вышел из пансиона и залезал в свой кабриолет. В буквальном смысле. Он и не подумал открывать дверцу автомобиля, а просто вскарабкался извивающимися движениями, наподобие пресмыкающегося, через верх и скользнул за руль. Не оглядываясь больше, он завел мотор и уехал.

— Профессор, может, вы все-таки откроете окно? — взмолилась мисс Пройслер. — Эта вонища становится невыносимой. Боже, мне потребуются месяцы, чтобы вычистить ее из ковра! Просто уму непостижимо! Наверное, Клеопатра съела что-нибудь порченое.

Рука Могенса держалась за ручку окна, но он все еще не решался его открыть. «Бьюик» Грейвса уже доехал до конца улицы и скрылся за углом, и все-таки после него что-то осталось, что-то, что подстерегало снаружи, и стоит ему совершить ошибку и открыть ворота своей крепости, как оно тут же ворвется.

Что, разумеется, было лишь глупыми фантазиями.

Могенс отогнал детские страхи, втайне обругал себя дураком и преувеличенно решительным рывком распахнул оконную створку. Ворвался резкий ветер и ничего больше, разве что еще немного сырости. Огонь в камине высоко взметнулся, когда до него добралась свежая струя кислорода. В одно мгновение в комнате стало холодно, но леденящий поток рассеял смрад, не окончательно, но все же дышать стало легче.

Мисс Пройслер тоже перевела дыхание и на коленях поползла к следующему пятну и набросилась на него с мокрой тряпкой и мылом.

— Даже сказать вам не могу, как мне стыдно за этот инцидент, — вздохнула она. — Остается только надеяться, что это не сказалось чересчур отрицательно на ваших переговорах с мистером Грейвсом… Хотя, честно говоря, и представить себе не могу, чтобы такой человек, как вы, хоть на секунду всерьез подумал, что можно работать вместе с кем-то вроде этого Грейвса, да еще в Сан-Франциско! Уж поверьте мне, профессор Ван Андт, я знаю, что говорю. Кузина моего покойного мужа родом из Калифорнии. Люди там… диковинные. Вы не будете там счастливы.