Шрифт:
– Ну, начинаем. Помните, с нами удача! – бодро проговорила Арина, помахав свернутым в трубочку текстом пьесы и обращаясь ко всем своим артистам-одноклассникам…
Глава XIV
Оперетта под руководством мафии, или Впервые на арене
Где-то там, на авансцене, завуч Валентина Петровна, которую артисты не видели из-за закрытого занавеса, гулко произнесла:
– А сейчас вы увидите оперетту под названием «Страдания от страшной любви» в исполнении восьмого класса «В»!
Нельзя было понять, громкие или тихие раздались аплодисменты, долго ли они продолжались. Но вот все стихло. И занавес, ручку которого крутил за кулисами Костик Шибай, медленно и со скрипом начал разъезжаться в разные стороны…
На сцене застыли, разбившись на несколько групп, участники хора, оркестра и ансамбля подпевал, состав которого был окончательно сформирован только сегодня ночью. Посередине находилась огромная, слегка помятая и покореженная дверь из бумаги, в ее тени прятался оркестр. Он молчал. Молчал и хор, который выстроился справа. А слева, распределившись на пары, стоял ансамбль подпевал. Который в полной тишине медленно начал интермедию.
«Пу-говка, пу-говка, пу-говка, пу-говка…» – утробными голосами начала первая пара, из которой один человек пел «Пу», а другой «-говка». Она продолжала свое странное пение, и скоро к ней присоединились еще двое подпевал:
«Бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь…» – пели эти двое еще более низкими голосами.
Остальные подпевалы пока молчали. Но и этого было достаточно слегка опешившим зрителям.
Тревожные звуки мотались по кругу, «пу-говка, пу-говка» переплеталась с «бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь», создавая странную ритмичную музыку, – казалось, что кто-то и правда играет на не ведомых никому музыкальных инструментах.
Через пару минут вступил хор. Тоже негромко, тревожно и таинственно, он начал свою партию:
По стенке бегает микроб,За ним гоняется циклоп:«Поймаю – съем!Поймаю – съем!»Так пел хор. Голоса ансамбля подпевал не перекрывали его, а вторили, создавая фон. И дальше, чтобы ввести зрителей в мир клопов, хор слаженно, таинственно, но по-прежнему без музыки взвыл:
По стенкам бегают клопы,По стенкам бегают клопы —Туды-сюды!Туды-сюды!И тотчас из-за противоположных кулис навстречу друг другу, словно маленькие лебеди, выскочили, взявшись за руки, по три девочки. Их яркие наряды были удивительно пышными, но особенно были хороши ядрено-розовые панталоны, обильно расшитые кружевами.
Танцовщицы мельтешили, вихрем проносясь от одной кулисы к другой. Мелькали кружева, качались раскрашенные перья и усики на шапочках, в свете прожекторов мерцали, пуская в зрительный зал искры, разноцветные блестки, которых не пожалели артистки, расшивая свои костюмы.
А хор с подпевалами продолжал повторять одно и то же, загадочное:
По стенкам бегают клопы,По стенкам бегают клопы —Туды-сюды!Туды-сюды!Артистки кордебалета старались вовсю – под эти слова они сновали по сцене так, что казалось, будто они и правда носятся по стенам и даже по потолку.
И тут, неожиданно для зрителей, раздались лихие звуки баяна. Баян играл быстрый вальс. Барабан забил ритм. Остро и тоненько задинькал металлический треугольничек. Это оркестр, спрятанный за бумажной дверью, начал свое выступление. Враз умолкли подпевалы, утих хор. Шестеро танцовщиц кордебалета выстроились в линию и перешли на канкан. Шустро, развевая кружева панталон, они взмахивали ногами, стучали каблучками по полу и взвизгивали. Вот так, визжа и подпрыгивая, группа кордебалета и умчалась за кулисы. Публика проводила их самыми настоящими театральными аплодисментами, кто-то из зала даже крикнул «Браво!».
Из своего убежища Арина Балованцева резко махнула скрученным в трубочку текстом. Тот, для кого сигнал предназначался, понял ее.
Бумажная дверь, на которой большими буквами было написано «КАБАКЪ», открылась – и оттуда резво выпрыгнул шарообразный Антон Мыльченко. Носик его был щедро накрашен красной губной помадой, уголки рта ему подрисовали трагически опущенными вниз. Пока артист закрывал бутафорскую дверцу, ноги его как-то сами собой заплелись одна за другую, Антоша чуть не упал, взмахнув руками, но удержался. И мелкими шажками бросился бежать по маленькой сцене, изображая, что бежит уже давно и в очень далекий край. Он еще ничего не говорил, но в зале уже хохотали и показывали на него пальцем. Антоша бежал, потешно переставляя тоненькие ножки под круглым тельцем, а хор под музыку оркестра слаженно гаркнул:
Маленький пьяненький клопикВылетел из кабачка.И, от испугаСвернув в подворотню,Дал от жены стрекача.Вот тут-то и вступили все остальные подпевалы.
Сань, динь-динь! —пел один человек.
Бом, динь-динь! —подхватывал другой.
Папа-ясы! —отвечал третий.
Гоп-ясы! —быстро подвел итог четвертый певец.