Но что бы ни думали местные копы и как бы ни бушевал наверху тот придурок, Деннис Стрэттон, по поводу своей невосполнимой утраты, перед внутренним взором Элли Шертлефф уже мерцали два слова:

«Работали свои».

Деннис Стрэттон сидел, скрестив ноги, в мягком плетеном кресле в своей роскошной комнате с видом на океан. На панели телефона безостановочно мигал глазок вызова, другой телефон, сотовый, Стрэттон прижимал к уху. Поблизости расхаживал Верн Лоусон, глава детективного отдела Палм-Бич. Рядом суетилась жена хозяина Океанского дома, Лиз — высокая привлекательная блондинка в кремовых слаксах и накинутом на плечи бледно-голубом кашемировом свитере. Смуглолицая служанка сновала туда-сюда с подносом, разнося чай со льдом.

В комнату Элли сопроводил дворецкий. Стрэттон демонстративно игнорировал обоих. Элли всегда интересовало, как живут богачи. Чем больше у них заводилось денег, тем больше прокладок выстилали они между собой и остальными. Толще стенная изоляция, толще бастионные стены, длиннее дорожка до передней двери.

— Шестьдесят миллионов, — орал в трубку Деннис Стрэттон, — и я желаю, чтобы вы сегодня же прислали сюда кого-нибудь! Специалиста, а не размазню из местных со степенью магистра искусств.

Разговор закончился. Стрэттон был невысокого роста, хорошо сложен, слегка лысоват и смотрел на мир цепкими стальными глазами. Торс плотно облегала желтовато-зеленая футболка, наползавшая на белые льняные брюки. Обведя присутствующих взглядом, он наконец хмуро уставился на Элли, как будто перед ним возник назойливый младший бухгалтер с вопросом по налогам.

— Нашли, что искали, детектив?

— Специальный агент, — поправила Элли.

— Специальный агент. — Стрэттон кивнул и повернул голову в сторону Лоусона: — Верн, узнай, может быть, специальный агент желает осмотреть и другую часть дома?

— Я увидела все, что надо. — Элли покачала головой. — Но если вы не против, мне бы хотелось взглянуть на список похищенного.

— Список? — Стрэттон устало вздохнул, как бы говоря: сколько же можно об одном и том же? — и бросил лист на лакированный китайский алтарный столик работы, на взгляд Элли, начала восемнадцатого века. — Начнем с Сезанна. «Яблоки и груши»…

— Экс-ан-Прованс, 1881-й, — вставила Элли.

— Вы его знаете? — оживился Стрэттон. — Хорошо. Тогда, может быть, вам удастся убедить этих ослов из страховой компании, сколько он на самом деле стоит. Далее. «Флейтист» работы Пикассо. И большой Поллок в спальне. Эти мерзавцы прекрасно знали, что им нужно. Я только за него одного заплатил одиннадцать миллионов.

И переплатил, добавила, поцокав языком, Элли. Некоторые пробивают дорогу в высший свет, скупая предметы искусства.

— И не забудьте Гоме… — Стрэттон принялся листать лежащие на колени страницы.

— Анри Гоме? — Элли пробежала глазами по списку и с удивлением обнаружила его там. Гоме, неплохой художник-постимпрессионист, не пользовался большой популярностью у коллекционеров. От тридцати до сорока тысяч долларов, мелочь по сравнению с остальным.

— Любимая картина моей жены, не так ли, дорогая? Такое впечатление, что кто-то нарочно хотел сделать нам побольнее, ударить в самое сердце. Мы просто обязаны ее вернуть. Послушайте… — Стрэттон нацепил на нос очки, — агент…

— Специальный агент Шертлефф.

— Да-да, агент Шертлефф. — Он кивнул. — Давайте определимся с самого начала. Чтобы все было ясно. Вы, похоже, человек дотошный, и я не сомневаюсь, что ваша работа в том и состоит, чтобы поводить носом, собрать информацию, вернуться в офис и до окончания рабочего дня успеть отправить отчет начальству…

Элли почувствовала, как кровь закипает у нее в венах.

— Но я не хочу, чтобы ваша бумажка ползла по цепочке и оказалась в результате на столе у какого-нибудь регионального представителя. Я хочу, чтобы мне вернули картины. Все до единой. Я хочу, чтобы этой проблемой занимались лучшие работники отдела. Деньги в данном случае значения не имеют. Картины застрахованы на шестьдесят миллионов…

Шестьдесят миллионов? Элли улыбнулась про себя. Может быть, на сорок, но вряд ли больше. Некоторые имеют чрезмерно преувеличенное представление о том, чем владеют. Натюрморт Сезанна — вещь вполне заурядная. Несколько раз появлялась на аукционах, но за нее никогда не давали больше начальной цены. Пикассо из «голубого» периода, когда он писал только для того, чтобы уложить кого-то в постель. Поллок… Вот Поллок действительно хорош, это надо признать. Тут миллионером явно кто-то руководил.

— То, что они взяли здесь, — продолжал, не сводя с нее глаз, Стрэттон, — возместить невозможно. И это в полной мере относится к Гоме. Если ФБР такое дело не под силу, я подключу своих людей. Возможности, как вы понимаете, у меня есть. Передайте мои слова своему начальству. Сможете это сделать, агент Шертлефф?

— Думаю, у меня есть все, что требуется. — Элли положила список в блокнот. — И еще одно. Позвольте спросить, кто включал сигнализацию, когда вы вчера вечером уходили из дому?

— Сигнализацию? — Стрэттон пожал плечами и взглянул на жену. — Не помню. Кажется, не мы. Здесь оставалась Лайла. В любом случае внешняя система активирована постоянно. Сигнал поступает непосредственно в местный полицейский участок. У нас есть детекторы движения. Впрочем, вы ведь и сами все видели.

Элли кивнула. Убрала блокнот в кейс.