Не успел я выйти за порог, как мимо проплыло такси. Я, конечно, мог свистнуть, крикнуть и остановить его. Но в такой чудесный вечер и такую прекрасную погоду уж чего-чего, а такси хватает. А потому я не спеша, с достоинством подошел к краю тротуара, поднял руку и остановил следующую машину.

Попробуйте догадаться, кто сидел за рулем…

— Нет бы вам просто сказать, — заметил Макс Фидлер, — мол, вам потом еще ехать в другое место. Я бы обождал. Ну, как нога-то? Вроде как получше?

— Много лучше, — кивнул я.

— Вот повезло-то, что мы с вами опять встретились! Вас, правда, и не узнать, вон как принарядились! Куда собрались, если не секрет? Небось на свидание? Или нет, сдается мне, это деловая встреча.

— Сугубо деловая.

— Выглядите вы что надо! Так что произведете прекрасное впечатление. Поехали через Трансверс-роуд? Прямо через парк, а?

— О’кей.

— Высадил я вас, — продолжал Фидлер, — тут и подумал: да что это с тобой, Макс? У человека артрит, а ты даже не сказал ему, чем надо лечиться. Травами!

— Травами?

— Вы вообще в травах разбираетесь? Надо брать китайские, лучше всего от какого-нибудь доктора-китайца. Села как-то раз ко мне женщина с тростью и говорит: «Вези меня в Чайна-таун» [1] Сама-то она была не китаянка, нет, но рассказала, что едет к доктору-китайцу. Когда начала у него лечиться, вообще ходить не могла!

— Потрясающе, — заметил я.

— Подождите, это еще не все! — Мы въехали в Центральный парк, и он принялся описывать случаи волшебных исцелений. Женщина, страдавшая ужасной мигренью, вылечилась за неделю! Мужчина со страшно высоким давлением привел его в норму! Опоясывающий лишай, псориаз, прыщи, бородавки — все как рукой снимает! Геморрой — вылечили без хирургического вмешательства! Хронические боли в спине — тоже как рукой сняло!..

— А спину он лечит иглоукалыванием. Все остальное — только травами. Двадцать восемь баксов за визит — а травы бесплатно. Работает без выходных, с десяти утра до семи вечера.

Сам Макс излечился таким образом от катаракты, так он, во всяком случае, уверял. И теперь он видит лучше, чем когда был мальчишкой. Остановившись на красный свет, он снял очки, обернулся и продемонстрировал мне свои голубые глаза. А когда мы доехали до угла Семьдесят шестой и Лексингтон, дал мне визитную карточку, где с одной стороны было написано по-китайски, а с другой — по-английски.

— Я уже сотни таких раздал, — объяснил он. — Любого, кого ни встречу, посылаю к нему. И поверьте, делаю это с радостью! — Потом он показал, что приписал внизу свое имя, Макс Фидлер, и номер телефона. — Результаты будут отличные, — уверил он меня. — Вот увидите! И тогда вы мне позвоните и скажете, помогло или нет. Обещаете?

— Обещаю, — ответил я. — Обязательно, — расплатился с ним и дал на чай, а затем захромал к дому красного кирпича, где проживал Хьюго Кэндлмас.

Я познакомился с Хьюго Кэндлмасом не далее как вчера днем. Торчал на своем обычном месте, за прилавком, и просматривал, что там думает Уилл Дьюрант [2] о персах и мидянах, о которых я имел весьма смутное представление, если не считать некоторых сексуальных наклонностей, обыгранных в одном лимерике весьма сомнительной этнологической достоверности.

Кэндлмас был одним из трех посетителей, наводнивших мой торговый зал. Он тихо копался в поэтическом разделе, в то время, как одна из постоянных моих покупательниц, врач из клиники «Сент-Винсент», обшаривала соседний стеллаж в поисках новенького детектива, которые она пожирала, как оспа — индейцев Великих Равнин. Третьим моим гостем было немолодое «дитя цветов», углядевшее загоравшего в витрине Раффлса. Тут начались восторженные ахи и охи, потом посетительница спросила, не знаю ли я случайно, как зовут это чудо, а теперь проглядывала полку, где были выставлены книги по искусству и уже отложила несколько. Если она решится купить хотя бы одну из них, на эти деньги можно приобрести целую гору кошачьего корма.

Женщина-врач первой сделала выбор, и лавка облегчилась на добрую полудюжину Перри Мейсонов. Дешевые издания «Клуба книголюбов», пара книжонок совсем потрепанные, но она была читателем, а не коллекционером и дала мне двадцать долларов, а я ей — сдачу, мелочью.

— Всего несколько лет назад, — посетовала она, — такие шли по доллару за штуку.

— Помню времена, когда ни с одной из них вы не согласились бы расстаться, — сказал я. — А теперь мне просто негде их держать.

— А что вы хотите, если люди помешались на разных телешоу. Я, наверное, жутко старомодна, всегда ненавидела эти телешоу, но как-то начала читать какого-то А. А. Фэйра [3] и гляжу: бог ты мой, да этот парень, оказывается, умеет писать! Ну-ка посмотрим, что он пишет под своим собственным именем! И выяснилось, что романы у него — один круче другого, язык сочный, читаются просто залпом. Ни в какое сравнение не идут с этой телевизионной мутью!

Мы с ней очень мило поболтали — именно такого рода общения я жаждал, покупая эту лавку, — и к тому времени, как она ушла, престарелая хиппи по имени Мэгги Мейсон уже отобрала все, на что зарилась, и я выписал чек на 228 долларов 95 центов — именно в эту сумму обошлись ей двенадцать книг с торговой наценкой.