Александр Архангельский, интеллигент: Но, между прочим, и на этой конференции нет-нет да и звучали рассуждения про микрочипы и биологическую кражу свободы, про кибернетику как способ разрушить религиозную картину мира.

Архангельский Александр, интеллектуал: Что делать; дуракам везде у нас дорога, идиотам слава и почет. Глупых людей на светских тусовках не меньше, если не больше, чем было их в зале Данилова монастыря.

Александр Архангельский, интеллигент: Это правда. Но хочу о другом спросить. Как я на эту конференцию попал — понимаю. Философское осмысление судеб современного мира — первая забота человека культуры. А вас-то как туда занесло? Вы же все про политику больше толкуете, про технологии, ресурсы и расчеты, экономические интересы и военные столкновения…

Архангельский Александр, интеллектуал: А вы что, всерьез думаете, что бизнес, политику, технологию и даже армию можно отделить от философии жизненного устройства? Да вы хоть понимаете, что в глобальном мире, который возник после изобретения интернета и конца холодной войны, все строится по одной и той же модели: и богатство, и медиапространство, и военные блоки, и производство кино, и распространение книг? Это модель мира, не имеющего центра, но четко знающего, где периферия. Это модель мира, в котором не действуют прежние законы, а новых никто не знает. Это модель мира, в котором не нужно завоевывать территории, потому что главный источник богатства не ресурсы, а ценные бумаги, способные обращаться вне национальных границ и в одних руках стоящие миллиарды, а в других — копейки. Это модель мира, где никто из политиков не знает, на основе каких законов принимать решения и не понимает, зачем ему нужны тысячи боеголовок, однако отказаться от них не может. Это модель мира, где и народы, и деньги, и культурные ценности перетекают из страны в страну, из региона в регион, как шарики ртути…

Александр Архангельский, интеллигент: Ой! Позвольте перебить, а то потом забуду. Отличное, пафосное описание, но церковь тут при чем?

Архангельский Александр, интеллектуал: При том, что у всех этих числителей один знаменатель: растерянность и неопределенность. Все привычные представления плывут, и смутное чувство полной беззащитности перед непонятной судьбой отныне будет только нарастать. Кто, как не церковь, ее коллективный ум, способен предложить ясные ответы на расплывчатые вопросы, заново определить, что значит в полностью переменившемся мире быть русским и россиянином, хорошим солдатом и честным менеджером, надежным гражданином и перемещающимся из страны в страну наемником, дееспособным президентом и ответственным главой транснациональной корпорации?

Александр Архангельский, интеллигент: Вы что, всерьез верите, что церковные ответы на эти вопросы нынешний расцерковленный мир примет безоговорочно?

Архангельский Александр, интеллектуал: Я всерьез верю, что над этими ответами он задумается. И, оттолкнувшись от них, начнет формировать новую устойчивую картину мира в колеблющемся пространстве истории. Иначе эти ответы ему предложит кто-нибудь другой. И тогда придется рассказывать анекдот про конец мира в одной отдельно взятой цивилизации.

Александр Архангельский, интеллигент: Политические новости все чаще совмещаются с культурными. Вернулись арестованные швейцарцами картины из коллекции Пушкинского музея; искусство чуть было не пало жертвой ссоры между «Ногой» и российским государством. Канцлер Шредер, которого сватали в «Газпром», предпочел устроиться на работу в швейцарское (опять Швейцария!) издательство «……»… Его пример — другим наука. Когда наши вожди, уходя в отставку, начнут перебираться в издательства, это и будет означать, что мы стали цивилизованной страной. Страной, где элиты вовлечены в общественно-культурную деятельность. И где поэтому система законов и соглашений, защищающих национальное культурное достояние, отлажена таким образом, что никакой «Ноге» не придет в голову забирать в обеспечение уникальные картины великих мастеров.

Архангельский Александр, интеллектуал: Ноге не придет в голову… Хороший стиль. Литературный. Но, дорогой мой эстетствующий коллега, иск потому и стал возможен, что родное наше государство «Ногу» фактически разорило. Не берите лишнего — специальные соглашения о защите картин заключать не придется. Боюсь, вы не поняли смысла ключевых событий прошлой недели. Не культурные вопросы решались в политической сфере, а политические — отыгрывались на площадке культуры. И ничего хорошего в этом нет; никто не отменял пушкинскую формулу: «будь всякий при своем».

Александр Архангельский, интеллигент: Но факт остается фактом — Шредер пошел работать в издательство советником. И это нормально. И потому, что есть такие издательства, степень влияния которых, экономическая и политическая, достаточна для найма всемирно известного тяжеловеса. И потому, что невероятно разветвлена система элитных общественных институтов, где вождю не зазорно искать приюта после отставки. А у нас Путин пойдет в «Газпром» президентом. Хотя бы потому, что некуда ему больше уходить. Не на ельцинскую же пенсию, больше похожую на странную форму домашнего ареста, с правом перемещаться по миру, но без права перемещаться в информационном пространстве. И это ненормально. Потому что скоро у нас кроме «Газпрома» вообще ничего не останется. Черная дыра в трубе голубого потока. Ничего не создано. Ни мощных издательств, ни по-настоящему влиятельных музеев с наблюдательными советами, членство в которых поважней членства в совете директоров ТНК-ВР.

Архангельский Александр, интеллектуал: Насчет Запада не преувеличивайте. Членом какой команды является Буш-старший? Не команды «Метрополитен-музеума». А команды «Экксона». Чьи интересы лоббировала Маргарет Тэтчер, уйдя на политический покой? Не интересы издательства «Пингвин» или медийно-печатной империи «Бертельсманн». А интересы того же самого «Бритиш Петролеума». До его слияния с ТНК… И вообще, я все чаще думаю, что правы выдающиеся экономические публицисты Валерий Фадеев и Александр Привалов: хватит ругать нашу сырьевую экономику; это не порок, а преимущество; аккумулируя экономические ресурсы в том же «Газпроме», мы не черную нефтяную дыру создаем внутри голубого газового потока, а копим средства для настоящего рывка. В науке. Но не в науке вообще, а в науке высоких технологий, напрямую связанных с ключевыми нуждами экономики XXI века: транспортной, например. В культуре. Но не в культуре вообще…