Александр Архангельский, интеллигент: История, как мысль маньяка, лихорадочно мчится по кругу, кусает себя за хвост. Долгое время казалось: через революции мы прошли, на грани гражданской войны побывали, так хоть внешняя военная угроза наше поколение минует. На излете 90-х тогдашний первый замминистра обороны, а ныне думский куратор стран СНГ Андрей Кокошин говорил в интервью о почти неизбежной военной ситуации, которая может созреть в мире к 2007 году. Я изумлялся: надо же, умный человек, а такое говорит; вот что с людьми делает работа в военном ведомстве. Прошло несколько лет. И Михаил Леонтьев, поочередно работавший то на Гусинского, то на Березовского, вдруг понес пургу про Латвию и Грузию как плацдармы грядущей войны Евросоюза с независимой и отчаянно суверенной Россией. Вот, ухмылялся я, нашелся Навуходоносор на нашу голову. Одно дело — проницательный аналитик, которого далеко увела вольная мысль, другое — пламенный борец сначала за либерализм против национализма, затем за национализм против либерализма, потом просто — против.

Теперь наблюдаю за событиями в Дамаске, Тегеране, Копенгагене, Париже, Лондоне, слушаю интервью исламских карикатуристов, которым Тегеран заказал веселые картинки про Холокост, — и с ужасом думаю: мудрый Кокошин заранее все холодно просчитал, а бойкий Леонтьев сгоряча все накликал. Дело действительно идет к войне. Большой религиозной войне, в которой могут сокрушиться страны и народы. И Россия, накачивая родные спецслужбы дополнительными полномочиями, раздувая истерику вокруг правозащитных организаций, встревая в газовый конфликт с Украиной и ссорясь с грузинскими военными, сама не замечает, как втягивается в будущую бойню, как переходит с языка мира на язык войны. Пятая колонна. Плацдарм. Защита суверенной демократии. Внешнее управление. Наши… Веет 1914 годом. Тогда в ходу тоже была примерно такая же терминология.

Архангельский Александр, интеллектуал: Что-то верное в ваших наблюдениях есть, но как же все запутано и осложнено романтическим мировидением! То, что вброс карикатурной темы произошел не случайно, и западные спецслужбы недаром едят свой хлеб с маслом, — очевидно. Американцам позарез нужно, чтобы вялые европейцы напряглись, напугались и перестали массово возражать против военного разбирательства с иранскими фундаменталистами. Лучший способ — натравить дикие низы мусульманского мира на верхи западных представительств. Предъявить их во всей смертоносной красе: вот кто получит доступ к ядерному оружию, если не помешать Ирану немедленно! Но игра тут двойная: ливанские- чекисты, тегеранские гэрэушники и обидчивые европейские муллы тоже используют ситуацию, чтобы лишний раз мобилизовать своих и напугать чужих; кто-то в Европе возмутится ответивши карикатурами на Холокост, а кто-то, напротив, струсит и спрячет голову в песок.

В этом смысле Кокошин был безусловно прав, когда заранее просчитывал предвоенное сгущение в конце двухтысячных. Что же до Леонтьева и «Наших», «пятых колонн», закладных камней и героических чекистов, то здесь все обстоит принципиально иначе. Никакой реальной военной угрозы для нас нет; никаких плацдармов Евросоюза вокруг России не появилось и не появится, если только наша героическая «Булава» не перенаправится каким-то образом с Востока на Запад. Сентябрьские карикатуры, извлеченные на свет божий в феврале, — типичный предвоенный пиар. Наши страшилки — пиар, я бы сказал, самозарождающийся. Это чекисты обосновывают свое право на власть. А правящие элиты мифологизируют свои бесконечные политические поражения на сопредельных пространствах, изживают их через разговоры о войне. И заодно прикрывают колоссальный передел собственности, вольготно развернувшийся в новой России. Война все спишет. Даже если это не война, а телевизионное пугало.

Александр Архангельский, интеллигент: Неужто вы думаете, что если начнется иранский конфликт, Россия сумеет отсидеться в кустах, как отсиделась в ситуации с Ираком? Что она тоже не втянется в конфликт?

Архангельский Александр, интеллектуал: А на чьей стороне ей втягиваться? На стороне тех, кто измывается над Пророком? Или на стороне тех, кто глумится над Холокостом?

Александр Архангельский, интеллигент: На стороне тех, для кого она намерена обогащать уран.

Архангельский Александр, интеллектуал: Не верю. Потому что, если поверить, придется навсегда забыть о легитимной передаче власти в 2008-м, Конституции, демократии, и даже о «Газпроме».

Александр Архангельский, интеллигент: Я раньше тоже не верил. Теперь готов ко всему.

Архангельский Александр, интеллектуал: А вот это напрасно.

Александр Архангельский, интеллигент: В середине недели я побывал в «Горбачев-Фонде»; там проходила крайне интересная конференция в связи с юбилеем XX съезда. Горбачев очень хорошо говорил, в зале была Рада Никитична Аджубей-Хрущева, пришли знаменитые шестидесятники; многие соглашались с тем, что уроки XX съезда в последнее время стали подзабываться. И что это характерная черта путинского правления.

Архангельский Александр, интеллектуал: Да они никогда и не помнились, эти уроки. Только очень узкий слой в исторически ограниченный промежуток времени придавал особое значение хрущевскому докладу. Страдал при мысли о культе личности и его жертвах. А для правящей бюрократии доклад был актуален ровно до тех пор, пока нужно было проводить вытекающие из него решения: реабилитировать заключенных, наказывать особенно ретивых чекистов, не слишком ретивых и полезных — выгораживать, менять принципы устройства советской экономики, переводить ее с лагерного топлива на энергию свободного труда. Как только эти задачи были решены, о докладе забыли. Между прочим, в последние два года своего правления и Хрущев все реже о нем вспоминал.

Александр Архангельский, интеллигент: Я совсем уж перестаю вас понимать. Вы всерьез полагаете, что не важно, помним ли мы о ключевых эпизодах нашей истории? Ценим ли, чтим ли момент покаяния нации в грехах? Почитаем Сталина или не почитаем, реставрируем советское прошлое или не реставрируем? Или вы считаете, что двусмысленная политика в отношениях с восточноевропейскими соседями и катастрофически-недвусмысленная в отношениях с хамасовскими террористами никак не связана с забвением уроков XX съезда? Может быть, вы думаете, что поколение XX съезда, разбуженное докладом Хрущева, не сыграло колоссальной роли в движении страны от тоталитаризма к свободе?