Финн промолчал, потом переглянулся с Кейро, у которого тоже не нашлось слов.

Сейчас больше всего на свете ему хотелось, чтобы открылась дверь и вошла Клодия. Она лучше всех знает своего отца, она бы развеяла сомнения насчёт того, как им стоит поступить.

Сломанная оконная створка колотилась о стену под порывами ветра. Первые капли дождя забарабанили по стёклам. По всему дому гуляли сквозняки.

— Джаред?

— Не уничтожай её. Она — наше последнее оружие.

— Но если он прав, если…

— Доверься мне, Финн. У меня есть одна идея.

Прогремел гром. Медликоут пожал плечами.

— Мне неприятно это говорить, сир, но мастер Джаред не тот человек, к мнению которого стоит прислушиваться. Возможно, его интересы противоречат нашим.

— Что вы имеете в виду? — спросил Финн.

— Мастер Джаред болен. Вероятно, он считает, что этот могущественный предмет поможет ему исцелиться.

Все уставились на него.

Джаред побледнел, смешавшись и удивившись одновременно.

— Финн…

Финн прервал его жестом.

— Тебе нет нужды оправдываться, Мастер. Никогда и ни за что не поверю, что ты способен пожертвовать жизнями миллионов людей ради спасения собственной шкуры. — Он надвинулся на Медликоута, словно наконец нашёл, на кого выплеснуть гнев. Секретарь понял, что зашёл слишком далеко, и сделал шаг назад. — Человеческая жизнь для Джареда священна.

Где-то в глубине дома раздался грохот, как будто рухнула стена.

— Нам надо выбираться. — Кейро не мог спокойно стоять на месте. — Это место — смертельная ловушка.

Джаред не отводил взора от Финна.

— Нам нужно отыскать Клодию. Перчатка поможет нам. Уничтожь её — и у Тюрьмы больше не будет смысла сохранять Клодии жизнь.

— Если они все ещё живы.

Джаред бросил быстрый взгляд на Медликоута и тихо заметил:

— Предположу, что Смотритель определённо жив.

Финну понадобилась секунда, чтобы понять. Затем он стремительно бросился к Медликоуту и прижал того к стене, придушив одной рукой.

— Ты говорил с ним, признайся!

— Сир…

— Говорил?!

Секретарь с трудом втянул воздух в лёгкие и кивнул.

— С кем вы разговаривали? — спросила Клодия.

— С Медликоутом. — Её отец повернулся к двери. — Один из Стальных волков. Он хороший малый. Он покончит с Перчаткой. И тогда посмотрим, кто тут главный.

Но рёв разъярённых Узников почти заглушил его слова. Как Клодию бесила отцовская гордыня и упрямство!

— Они растопчут вас, — заявила она. — Но есть другой способ остановить Инкарцерон. Мы можем сжечь статую.

— Он никогда такого не допустит!

— Он сейчас очень занят, вы сами это сказали.

Клодия обернулась к Аттии.

— Идём!

И они помчались вдвоём по заснеженной пустыне огромного зала.

Мёрзлые драпировки висели на стенах твёрдыми складками. Клодия потянула за ближайший кусок материи, и сверху посыпались пыль и кусочки льда.

— Рикс! Помоги нам!

Чародей, сам похожий на неуклюжую скульптуру, сидел у основания статуи, вертел в пальцах монетку и бормотал себе под нос:

— Орёл — они прикончат нас. Решка — мы совершим Побег.

— Не обращай на него внимания. — Аттия подпрыгнула и ухватила гобелен. — Он сошёл с ума. Они оба сумасшедшие.

Рассмотрев рваные, покрытые корочкой льда гобелены поближе, Аттия узнала сюжеты древних легенд о Сапфике: вот он ползёт по мосту-мечу, вот жертвует палец Зверю, крадёт детей, беседует с королём Лебедей. Грохоча кольцами, тканые картины рухнули, подняв облако сгнивших волокон и заледеневшей плесени. Аттия и Клодия стаскивали гобелены к статуе, укладывали вокруг подножия, а в это время прекрасные глаза Сапфика неотрывно следили за дверью, позади которой бесновалась толпа.

Смотритель наблюдал за ними. Дверь за его спиной трещала, отлетела петля. Ещё немного — и между ними и толпой не останется никакой преграды.

— Рикс! — прокричала Аттия. — Нам нужен огонь!

Клодия поторопилась вернуться, схватила Смотрителя за руку.

— Отец! Уходим! Быстрее!

А тот стоял и смотрел на разбитую дверь, на руки, тянущиеся к ним сквозь проломы, как будто мог остановить их одной лишь силой своей власти.

— Я Смотритель, Клодия. Я за них в ответе.

— НЕТ! — Она изо всех сил тянула его за руку, толкала, но дверь уже снесли с петель.