Шрифт:
Сия призвала всех к тишине, затем проговорила серебристым голоском:
— Друзья мои! У меня для вас хорошие новости. Совет Сапиентов сегодня известил, что всё готово для Провозглашения Наследника. Все указы составлены, и право на трон моего дорогого пасынка Джайлза подтверждено. Я приняла решение провести церемонию завтра в Кристальном зале, пригласив всех послов и весь двор, чтобы засвидетельствовать это. А после церемонии нас ждёт бал-маскарад!
Придворные зааплодировали, дамы пришли в восторг. Клодия натянула маску удовольствия на лицо, хотя ей было очень тревожно. К чему всё это? Что задумала Сиа? Она ненавидит Финна, наверняка это какая-то ловушка. Джаред постоянно твердил, что Королева будет откладывать Провозглашение как можно дольше, месяцами, не говоря уже о коронации. И, тем не менее, она только что назначила это торжественное событие на завтра!
Взгляд Сии нашёл Клодию в роскошно разряженной толпе. Королева засмеялась своим серебристым смехом; сжав руку Финна, заставила его подняться и салютовала в его честь бокалом вина.
Что происходит?! Нервы Клодии были напряжены до предела.
— Я же говорил, — усмехнулся Каспар.
Финн в бешенстве открыл было рот, но, встретившись взглядом с Клодией, промолчал, едва сдерживая себя.
— Ой-ой-ой, кажется, он злится, — продолжал издеваться Каспар. Клодия повернулась к нему, но он вдруг отскочил и заверещал: — Фу-у! Прогони эту мерзкую тварь!
Стрекоза, трепеща зелёными переливающимися крылышками, врезалась в Каспара, он попытался стряхнуть её и промахнулся. С лёгким потрескиванием насекомое приземлилось на платье Клодии.
Пока никто не заметил, она попятилась к озеру, развернулась спиной к высокому собранию и прошептала:
— Джаред? Сейчас не самое подходящее время.
Ответа не последовало. Стрекоза выгнула крылышки. На секунду Клодии показалось, что она ошиблась и стрекоза настоящая. Но тут насекомое проговорило голосом Джареда:
— Клодия… Скорее сюда, пожалуйста.
— Джаред? В чём дело? — в тревоге она повысила голос. — Что случилось?
Он не ответил.
— Мастер?
Раздался еле слышный звук бьющегося стекла. Клодия мгновенно сорвалась с места.
3
Однажды Инкарцерон обернулся драконом, а некий Узник проник в его логово. Они решили сыграть: загадывать друг другу загадки, и тот, кто не ответит на вопрос, будет считаться проигравшим. Если проиграет человек — он отдаст свою жизнь. Тюрьма обещала в случае своего проигрыша раскрыть сопернику тайный путь для Побега. Но, даже соглашаясь на эти условия, человек чувствовал, что Инкарцерон посмеивается над ним. Так они играли один год и один день. Погасли все огни. Тюрьма перестала убирать трупы, поставлять еду, игнорируя горестные вопли своих обитателей.
Тем человеком был Сапфик. У него осталась последняя загадка.
— Каким Ключом отпирается сердце? — спросил он.
Инкарцерон думал целый день. Два дня. Три. И наконец сказал:
— Даже если я когда-то и знал ответ, я его забыл.
Сапфик в Тоннелях безумия
Странствующие артисты покинули деревню рано, до Включения Дня.
Аттия ждала их снаружи, за обшарпанными крепостными стенами, у кирпичного столба, из которого торчало ржавое кольцо с прикреплёнными к нему оковами. Когда включились и раздражающе замигали тюремные огни, семь фургонов уже громыхали по склону. На одном громоздилась клетка с медведем, остальные были накрыты замысловатыми, усыпанными блёстками тентами. Проезжая мимо, медведь зыркнул на Аттию красными глазками.
Семеро близнецов-жонглёров шли поодаль. Они перебрасывались шарами, рисуя в воздухе сложные узоры.
Аттия запрыгнула в фургон и уселась рядом с Чародеем.
— Добро пожаловать в труппу, — приветствовал её он. — Сегодня вечером выступаем в деревне, в двух часах езды отсюда. Мерзкая крысиная нора, но я слыхал, они припасли много серебра. Ты слезешь до того, как мы въедем. Запомни, детка, никто и никогда не должен видеть тебя среди нас. Ты нас не знаешь.
В безжалостном свете дня он уже не выглядел молодым. Кожа вся в чирьях; жидкие и грязные медного цвета патлы. В какой драке потерял он половину своих зубов? Но руки его были сильными и уверенно держали поводья. Ловкие пальцы фокусника.
— Как тебя звать? — буркнула она.
— Такие, как я, меняют имена, как перчатки, — ухмыльнулся он. — Я звался Силенцио, и Молчаливый Пророк, и Аликсия Одноглазая Дьяволица. Один год я был Странствующим Злодеем, другой — Гуттаперчевым Изгоем Пепельного Крыла. Чародей — новое прозвание, есть в нём что-то благородное, как мне кажется.
Он тряхнул поводьями, и вол послушно двинулся в обход огромной дыры на металлическом тракте.
— Должно же у тебя быть настоящее имя.
— Неужели? — усмехнулся он. — Типа Аттии? И ты называешь его настоящим?
Она раздражённо пнула валявшийся на полу мешок с его пожитками.
— Вполне себе настоящее.
— Зови меня Исмаил, — сказал он и вдруг издал гортанный смешок, испугавший Аттию.
— Как?
— Я вычитал его в одной книжке. Там про типа, одержимого огромным белым кроликом. Этот человек гонится за кроликом, проваливается в нору, кролик съедает его и тип живёт у него в желудке сорок дней [2] . — Он обвёл взглядом пустынную равнину, на которой одиноко торчали редкие шипастые кусты. — А слабо угадать моё имя? Сыграем, радость моя?
2
Странная это была книжка. Напомним, что Исмаил — библейский персонаж, сын Авраама и Сарры, ставший родоначальником арабов и почитаемый в исламе как пророк. Конечно, он не жил в чреве гигантского существа, в отличие от библейского же пророка Ионы, пытавшегося избежать некоей тяжкой миссии и попавшего в брюхо огромной рыбы, где он и прожил 3 дня и три ночи. И, конечно, они оба не имеют прямого отношения к Алисе Льюиса Кэрролла, которая погналась за белым кроликом и провалилась в нору, с чего и начались её приключения в Стране Чудес. Вот так причудливо перепутались первоисточники в памяти поколений сапиентов, живших в Инкарцероне.