с папой разговаривали. Я слушала вас и вспомнила, что было на корабле, и поняла, что мне надо сделать… Но тампы, знаешь, они такие глупые, не то что дельфины. Тампами очень трудно управлять. Пока я загоняла стадо на поля, я так измучилась, что смогла только заползти в дольмен, чтобы отдохнуть. Я проспала, наверное, целые сутки.

— Твой отец и я… мы очень беспокоились за тебя.

— Дорогой Джо, — Диана нежно взяла меня за руку. — Мне очень повезло, что у меня есть такой друг, как ты.

Да, так оно всегда и будет: только друг — с грустью подумал я. Мы прислонились к дольмену, все еще держась за руки. По общественной тропе к нам приближался какой-то старик. Это был очень справный старый дьявол, и выглядел он лет на восемьдесят с хвостиком, ничуть не меньше. Шаг его был пружинист, рука энергично поигрывала тростью. Поровнявшись с нами, он коротко кивнул и стремительно зашагал дальше к морю.

— Хочешь знать, чего я больше всего боялся? — вздохнув, сказал я Диане.

— Что найдешь в кустах мой скелет, начисто обглоданный акулами? — предположила она и хихикнула.

— Нет, не угадала. Что я найду тебя в дольмене живой и здоровой, но только такой же дряхлой, как этот старик.

Диана весело расхохоталась.

— С другой стороны, ты мог бы найти меня примерно в твоем же собственном возрасте! Это бы тебя больше устроило, Джо?.. Нет, я шла через поля очень аккуратно, можешь мне поверить. Жизнь моя и так достаточно насыщена, нет, благодарю.

Я задумчиво посмотрел в спину спешащего к морю старика. И вспомнил, что на Станции еще остался свежезаготовленный полуфабрикат восстановителя. Самая последняя партия. Давайте предположим, подумал я, что некий человек по некоторым причинам разочаровался в жизни… Тогда он мог бы воспользоваться этим полуфабрикатом, чтобы подхлестнуть метаболизм и превратить остаток своих дней в чарующий, упоительный, лихорадочный водоворот.

Безостановочная, затянувшаяся на недели, неистовая пляска праздничного Дня Маков, которая кончается смертью.

В этом прытком старом дьяволе было что-то ужасно знакомое… Или мне показалось?

Марина и Сергей Дяченко

ТИНА-ДЕЛЛА

— Зар-раза, — сказал пилот с экспрессией. Капельки его слюны упали на монитор и засветились там, как крошечные стеклянные луны.

Пилот вытер монитор рукавом. Обернулся ко мне:

— Здесь негде сесть, милостивый государь. Позвольте вас отстрелить, ибо другого пути я не вижу.

На мониторе тянулась безрадостная серо-бежевая равнина.

— Отстреливайте, сударь, — печально согласился я.

Могло быть и хуже.

Скафандр избавил меня от сколько-нибудь серьезной травмы. Я поднялся с четверенек; катер уходил за горизонт, волоча за собой белесый след в зеленоватом небе, а над моей головой таял мой собственный воздушный след — отпечаток короткого неуклюжего полета.

Слежавшаяся пыль. Песок, похожий на пепел, скалы, похожие на несвежий ноздреватый сыр. Камушки — не то черепки глиняного кувшина, не то чешуйки окаменевшей шишки — располагались вдоль силовых линий какого-то местного поля; казалось, терпеливый ребенок трудился здесь, выкладывая «дорожки» из бурых и черных камней.

Я шагнул. Мой башмак нарушил целостность ближайшей цепочки, но стоило оторвать ногу от грунта — и камни заворочались, будто тяжелые насекомые, устраиваясь на новом месте, и через несколько секунд отпечаток рифленой подошвы оказался естественной деталью ландшафта: камни включили его в свою картину мира…

Щитки скафандра потемнели, фильтруя лучи очень яркого белого солнца. Сильный ветер задувал внешние микрофоны, не давая услышать ничего, кроме унылого завывания на трех нотах. Я огляделся; бесптичье, безлюдье и бестварье от горизонта до горизонта. И не хочется думать о том, что будет, если я не найду вход в Медную Аллею или они по какой-то причине откажутся меня впустить.

Я взобрался на камень повыше.

Вот она, расщелина, на которую ориентировался пилот. Почти отвесные стены. Лента грузового транспортера. Прозрачная колонна лифта.