Они ее окружили. Видимо, предстояла драка. Элисон не испугалась. Она ударила Веронику кулаком в ребра, и та отлетела к стене, ловя ртом воздух. Элисон полагала, что они начнут срывать с нее одежду. Но ничего похожего на давнюю историю в кустах не случилось. Все велось честно, по-спортивному. Мужчины корректно удалились, и вместо оравы парней с ножами против Элисон выступали всего три девушки.

Элисон дралась отчаянно, но чисто. Ведь иначе она сыграла бы на руку ненавистникам андроидов. Надо отдать им должное: три девушки тоже дрались чисто — не били по лицу, не царапались, не вцеплялись в волосы.

Элисон защищалась упорно, но при прочих равных три всегда возьмут верх над одной. Ее опрокинули ничком на пол. Одна девушка села ей на ноги, другая на плечи, а третья твердой рукой била ее ракеткой по шортам. Потом они вышли, оставив Элисон в раздевалке одну.

Она поднялась с пола и отряхнулась. Зеркало в углу показало, что она выглядит не так уж плохо. Во всяком случае, много лучше, чем избивавшие ее три девушки.

Все еще в бешенстве, она смогла философски усмехнуться при мысли, что побила бы их всех на конкурсе красоты или на корте. Ее чувства были уязвлены, но в остальном она осталась цела и невредима. И даже могла понять их точку зрения.

— В чем же заключалась их точка зрения? — спросил Родерик.

— Ну, они были биологической элитой. Они бы даже не скрывали своего снобизма, задай вы им правильно сформулированный вопрос. Клуб был частный…

— И вполне логично, — мягко подсказал Родерик, — что они не допускали в него андроидов, неполноценные существа.

— Ну, не совсем так, — со смехом возразила Элисон. — Все-таки не верю…

Она умолкла.

— Только иногда, — не отступал Родерик. — Или только в глубине сознания, а так вы прекрасно знаете, что андроиды ничем не хуже биологических людей?

Элисон вздрогнула.

— У меня странное чувство, словно я попала в ловушку.

— Это обычно чувствуют люди, — сказал Родерик, — перед тем как решить, что им незачем бояться пауков, приводящих их в ужас.

В зале стояла глубокая тишина. В профессиональной уверенности Родерика и решимости Элисон сотрудничать с ним было нечто, не позволявшее вмешаться, прервать их…

— Мне почти нечего добавить, — сказала Элисон. — Я нашла работу в рекламном агентстве. Там знали, что я андроид. Мне платили ровно столько, сколько всем остальным. Когда я хорошо справлялась, мне платили премии. Но затем я кое-что заметила — мое имя никогда нигде не упоминалось. Когда я предлагала удачную идею, каким-то образом ее автором становился кто-то другой. Вскоре сложилась весьма любопытная ситуация. Я занимала очень невысокую должность, не имела практически никакого авторитета, однако выполняла ответственную работу, и мне за нее хорошо платили.

Я ушла в другое агентство, и все пошло иначе. Там тоже знали, что я андроид, но, казалось, никого это не интересовало, совсем не интересовало. Когда я чего-то добивалась, то получала повышение. Когда я что-нибудь проваливала, мой шеф набрасывался на меня, называл дурой, никчемностью, пустоголовой девицей с журнальной обложки. Но ему и в голову не приходило назвать меня «грязным андроидом».

Мне хотелось попробовать себя на сцене, но я снова выбрала не тот клуб. Их не смущало, что я андроид. Они не держали меня на выходных ролях. Но было совершенно естественно, что три биологические девушки в труппе не хотели пользоваться той же гримерной, которой пользовались я и еще одна актриса-андроид. Когда мы играли на небольших площадках, нам с ней приходилось переодеваться за кулисами.

Ну и еще много мелочей такого же порядка. Со временем они множились и множились — не потому что усугублялась дифференциация, а потому, что я поднималась по социальной лестнице. А в кругах, где морщатся, если у вас нет диплома Гарварда или Иейла, естественно, не понравится, что вы к тому же еще и андроид.

Затем был принят закон, который отменил необходимость признаваться в том, что вы андроид. Не знаю, как Афинская лига вышла из положения. Я уже жила в Эвертоне, и практически никто не знал о моем происхождении.

Потом я познакомилась с Родериком…

— На этом, — сказал Родерик, — мне кажется, можно закончить.

— Он обернулся к судье. — Естественно, я забираю свое прошение. По-моему, это совершенно ясно.

Он взял Элисон под руку.

— Идем дорогая. Нам пора.

Зал снова взревел. Судья, забыв о соблюдении достоинства, вскочил, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения и досады.

— Вы не можете уйти просто так! — взвизгнул он. — Мы не закончили… мы не знаем…