К концу перечисления старушка схватилась за сердце.

— Нет, её просто отравили!

— А-а-а… — Я откинулся в кресле. — Может, она всего лишь съела что-то не то?

— Так я и знала, что вы не поверите. Но вы обязаны расследовать её смерть! Она была честной гражданкой, молодой, здоровой, привлекательной. Пройдите по вашей базе данных, хоть у кого спросите — мою Саманту ни разу не привлекали!

— Саманту? Странное имя для кошки.

— Тебя не спросили, — рассердилась старуха. — Я назвала её в честь моей любимой героини из сериала «Кекс в большом городе».

— О, тогда другое дело. — Изображая полное понимание, я постучал ручкой по бумаге. — Вы хотите, чтобы мы выехали на место преступления?

— Конечно. Я огородила его веточками.

— А где находится тело? Возможно, потребуется вскрытие.

— НИ-ЗА-ЧТО! Я не позволю вам надругаться над телом моей красавицы после её смерти.

Мысль о том, как я, выкопав труп, надругиваюсь над телом кошки, вызвала рвотный позыв. Неужели у меня сегодня такое выражение лица, что бедная женщина сочла меня способным на подобное извращение? Хорошо хоть Эльвира так не считает. Или у неё плохое зрение.

— Ты о чём-то задумался, сынок? — Голос старушки вернул меня к действительности.

— Да. То есть нет. Пожалуй, мне стоит посоветоваться с комиссаром, — неуверенно протянул я.

Вообще-то, по нашему законодательству, кошки такие же члены общества, как и все остальные. Просто они не платят налогов. Однако из этого не следует, что полиция не обязана расследовать их смерть, если она была криминальной. Но в реальности никто этим не занимается, кошки слишком независимы и сами решают свои вопросы, они живут диаспорами или поодиночке, и мы в их дела не вмешиваемся, пока они не нарушают законов. А кошки нарушают их постоянно…

— О чём посоветоваться? Я так и знала, что тебе это не по зубам, сынок. Мне нужен Жерарчик, и я отсюда никуда не уйду, пока он не придёт.

— Но он сегодня не вернётся. У него срочные дела вне участка. Может быть, вам заглянуть к нему домой? Мы можем дать вам адрес.

— Блестящая Бляха, а я могу помочь уважаемой скво? — подал голос доселе вежливо молчавший вождь. — В наших лесах я лучше всех читаю следы и разбираюсь в повадках животных.

К моему изумлению, старушка подумала, пожевала нижнюю губу и неожиданно согласилась. После истории с Чистенькой Вдовушкой Чмунк действительно стал очень популярен среди женской части населения Мокрых Псов.

— Хорошо, осмотри место преступления и по возможности тело кошки. Буду ждать твоего возвращения и доклада. А я пока заведу новое дело. Ваше полное имя, фамилия и адрес, мадам?

Та просияла. Безвременно умершая кошка, кроме всего прочего, оказалась её официальной компаньонкой, и старушка наследовала её имущество — два коврика, корзинку, где она спала, и почти новый домик-этажерку со столбиком-когтеточкой. Конечно, для полиции наследник первый подозреваемый, даже если он приходит с заявлением об убийстве наследодателя, но я подумал, что, пожалуй, не в этом случае. Особенно меня смутила когтеточка. Столбик, обёрнутый войлоком. Уж если по крайней мере и свершилось убийство, то уж точно не ради обладания этим предметом мебели…

Чунгачмунк вернулся через час. Я даже не успел толком придумать название для новой папки.

— Ну, есть что-нибудь? Или старушка всё выдумала? Всё-таки такой стресс, потеряла любимую кошку…

— Нет, старший брат, хотя я не уверен, но думаю, что старая скво говорила правду — её кошку отравили.

— Рассказывай, — попросил я, всё равно заняться было нечем.

— Следов почти нет, Мадемуазель Саманта, как называет её старая скво, что-то съела. Она нашла её утром на своей лужайке, уже окоченевшую. Я посмотрел это место и всё вокруг — ничего. А от кошки слышен только запах. Она пахнет необычно для трупа зверя, умершего своей смертью. Так пахнут те, кто был чем-то отравлен.

— Но чем?

— Не знаю. Я говорил с соседями. Они всё отрицают. И они не лгут.

Больше он ничего не мог объяснить, и, возможно, смерть этой кошки так и вошла бы в список нераскрытых дел полицейского участка Мокрых Псов, если бы не то, что случилось на следующий день. А событие поистине было неординарным, как ни одно выбивающимся из нашей повседневной рутины.

Всё началось, когда я ранним утром с пластиковым стаканчиком капучино подходил к участку и на какой-то момент просто замер в недоумении — а туда ли я иду? Вокруг нашего маленького здания суетилась толпа народа, репортёры, фотографы, телевидение, видеокамеры, смешные пушистые микрофоны на длинных ручках и слаженный шум голосов, громко скандирующих:

— Жерар, Жерар, Жерар!

Дьявольская сила, что же тут происходит? Что, собственно, такого натворил мой непосредственный начальник, чтобы ещё до начала рабочего дня вызвать столь дикий ажиотаж? Неужели кого-то убил? Впрочем, нет, преступление, совершённое шефом полиции, довольно заурядное событие, а здесь нечто большее…

— Сержант Брадзинский? — Ко мне вдруг бросились два помятых чёрта с местного радио. — Как вы можете прокомментировать это событие?

— Прошу прощения…

— Сержант! Сержант Брадзинский! — Пока я протискивался к дверям, на меня навалились уже со всех сторон. — Что вы можете сказать по этому поводу? Останется ли комиссар Базиликус на своём посту? Кто заменит его в случае ухода с должности? Правда ли, что он любит пончики? Почему вы не хотите удовлетворить конституционное право наших граждан на свободу получения информации?