Труднее всего оказалось найти приемлемую для этого посудину. Можно было использовать кое-что из их запасов, но металл не очень любит контактировать с огнем, потому как после этого с легкостью подается коррозии. Оставались горшки, доставшиеся из мертвого лагеря, и привезенные Сайной в качестве приданого. Подобрал парочку, подходящих. Пришлось приложить усилия, чтобы просверлить в дне одного из них небольшое отверстие, но ничего справился. Потом выкопал яму, туда поместил одни горшок, сверху приладил тот, что с дыркой и прикопал на половину землей, чтобы он не шевелился лишний раз. В него же уложил плотно крученную в рулон бересту, заполнив емкость до отказа, после чего накрыл сверху донышком от другого горшка, которому не повезло лопнуть, и обмазал глиной, чтобы огонь не попал вовнутрь.

Вот собственно и все. Устройство по получению дегтя готово. Остается только разжечь на нем костер, так чтобы и пламя было жарким и углей было в достатке. Тут главное, чтобы керамика выдержала, если лопнет и огонь доберется до бересты, то все насмарку. Выгорит подчистую. Однако им повезло, ничего такого не произошло, разве только поддерживаемого весь день костра оказалось недостаточно. Не вся кора обуглилась, и как следствие, не всю смолу отдала, но главное, что деготь был. Не сказать, что вышло его в избытке, но и не мало, учитывая количество использованного материала. Во всяком случае, для первоочередных нужд, а именно, запуска гончарного колеса, вполне хватит, еще и останется, разве только его малость загустили, подержав рядом с костром и дав выпариться.

С пробой он тянуть не стал. Присел в углу, при лучине и приступил к работе. Ну да, с освещением наметились кое-какие проблемы. Светильник и малый фонарь окончательно сели, большой пользовали редко, так что он все еще был жив, но лучше бы его приберечь. Попробовав плошку с мамонтовым жиром, решили про этот эксперимент просто забыть. Мамонтятина на вкус оказалась чем-то похожа на говядину, разве только более жесткая, жир вполне подходил для приправ блюд и был даже вкусен, но вот подгоревший издавал такое зловоние, что впору сидеть в темноте, чем при таком освещении.

Лариса слегка так прошлась по Дмитрию и по поводу того, что пора бы уже челок разыскать и попросить их поделиться своими запасами. Да только где ты их теперь сыщешь. Тем более, за все время они так ни разу и не встретили ни одной трудяги. А вдруг их и нет вовсе. Ага. Обломись. Пчелы там или нет, но какие-то жужжалки у которых очень много вкусностей тут точно есть. Сайна сообщила, что охотники иногда приносят вкусности. Вот только не часто. Не так просто подгадать момент, когда насекомые набросятся на позарившегося на их запасы медведя, чтобы под шумок уволочь сладкого для своих близких. Иначе никак нельзя. Бывало, что чересчур самоуверенного охотника они кусали до смерти. Кто бы сомневался, пчелки особого подхода требуют, можно сказать трепетного.

Но в любом случае, в этом году заниматься этим было рановато. Тут ведь не просто, увидел дупло и вперед. Нужно подготовить необходимое снаряжение, чтобы не ждать когда торопыгин полезет лакомиться и отвлечет на себя пчелок. А еще лучше, вообще как-нибудь утащить этих работниц к себе на остров. Не. К этому вопросу однозначно нужно подходить основательно.

Подумаешь, глина не готова, и он использует вообще сырую, ему сейчас было главным почувствовать сам процесс. Он ведь только пару раз видел как мастер работал, сам же даже не сидел за рабочим местом. Хотел было попробовать, да его не пустили. Хочешь учиться, давай все честь по чести, с самых азов, но далеко не с круга. Ах любопытно, вот и иди себе мил человек.

Самое паршивое, что трудности начались не с глины, а с гадского круга. Нет, день убитый на то, чтобы сделать все более или менее ровно не пропал даром, все вроде вертелось нормально. Тут другое. Как только он попытался начать вращать круг ногами, то обнаружил, что ни черта у него не получается. Не хочет этот агрегат вращаться так как надо. То он его пихнет, то запнется. Нет, пока отдельно ногами вращает, следя за ними, все более или менее, но как только попробует руки протянуть к шматку глины на вращающемся столе, все, сбивается напрочь. Тут уж или руками или ногами. Ничего не попишешь, нужно убивать время и просто тупо вращать круг, чтобы ноги вошли в ритм и работали сами по себе, без участия головы.

Через несколько дней, прошедших в трудах и заботах, как дневных, так и вечерних, на острове вновь появился Рохт. Не с пустыми руками и не просто так. Во-первых он привез выделанные шкуры и отделенный от них мамонтовый волос, много волоса. Вот и занятие на долгие зимние вечера, успевай только заготавливать лучины. Из этого материала Дмитрий решил наплести веревок, как тонких концов, так и толстых. Материал куда прочнее конского хвоста, так что должно было получиться очень ладно. Нет, ну помучается сначала, пока в ритм не войдет, не без того, ну да тут все так, через не могу и наплевав на не умею. Не можешь — научишься, не хочешь — жизнь заставит.

Порадовали шкуры. Очень порадовали. Одна-то уже разделена надвое, это парням значится, а вот вторая целехонька. Дмитрий как только взглянул на длинный подшерсток, так аж зажмурился от удовольствия. Он мало, что был длинной сантиметров пятнадцать, может чуть короче, так еще и мягкий, куда овечьей шерсти. Вот состригут и будет у них пряжа. Простецкую прялку состряпать не проблема, конечно производительность у нее не бог весть какая, с механической не сравнить, но ведь и шерсти, положа руку на сердце, больше взять пока было неоткуда. Разве только когда собачки начнут линять по весне, но их на шерсть специально разводить не станешь, просто не прокормишь такую атару, да и на выходе не так чтобы и много.