А что еще? — перебила я его. А теперь давай познакомимся, — сказал он, протянув мне руку. Я встала, и пошла в подъезд. — Ладно, не сердись на меня, я нехотел тебя обидеть, это случайно. Он еще что-то сказал, но я уже не слыхала, потому-что была в подъезде.

Вечером я думала о нем, какой он все таки странный. Постепенно я забыла его, потому что сразу уехала к бабушке. А приехала перед занятиями. В школу иду 1 /IX И вдруг слышу «Алёнка». Я незнала, ведь у меня небыло подруг. Я даже не оглянулась, кто-то взял меня под руку, я оглянулась и неповерил, это был он.

Ну, здравствуй, я тебя искал везде, — (ска — зачеркнуто) произнес он. — Зачем? — Как зачем? — А познакомится. — Меня зовут Олег — сказал он, и протянул мне руку. — Алёнка — в свою очередь я протянула руку. Я очень рад, что мы познакомились.

А ты? Я молчала. — Молчание, знак согласия — сказал он. Так началась наша дружба. Он всегда ждал меня из школы, когда у него уроки кончались раньше. Для меня он был просто другом. А мои подруги меня считали самой счастливой и завидовали моей дружбе с Олегом. Я же все это время не испытывала ничего, кроме дружбы. Так мы дружили два года. Шли месяцы. Постоянно у меня к Олегу стало появлятся новое чувство, что больше дружбы. Приближался новый год. Мы решили встретить его у Олега. Вдвоем сним было весело и хорошо. У него в комнате стояла маленькая пушистая елка Тогда он признался, что любит меня, я ему сказала, что ответ дам позднее. В этот вечер я была понастоящему счастлива. Как-то мы с Олегом были у знакомых и возвращались поздно. Олег проводил меня в подъезд. Он стоял и смотрел на меня, а потом вдруг спросил: — Алёнка, можно я тебя поцелую? — я не знала, что ответит. — Молчание, знак согласия, — улыбнулся он и поцеловал меня. Потом мы попращались. На следующий день Олега в школе не было. Я заволновалась, такого случая еще не было, чтобы Олег не предупредил меня, пропустив занятие. После уроков я побежала к нему.

Дверь открыла его мать, глаза ее потускнели от слез. Она поздоровалась со мной. Я спросила, что с Олегом?

Вчера он чувствовал себя хорошо. А сегодня он лежит в больнице — сказала она и зарыдала — Его нашли около нашего подъезда, у него было пять ножевых ран. Я незнала, как дошла до больницы, глаза у меня застилали слезы. Я взглянула и неузнала его, он лежал белый, как полотно, а на висках его проступила седина. — Я люблю тебя, Алёнка — прошептал он пересохшими губами.

Я люблю тебя, слышишь, и протянул мне письмо, и сказал, чтобы я прочла его после его смерти. Я сказала, что он будет жить. Тут зашли врачи и увидали меня. Я просила их, чтобы они спасли его. Но их старанье было напрасно. — Он умер. Хоронили его через три дня. В день похорон я пошла в магазин и купила белые цветы, это был мой прощальный букет. Все эти дни я ходила как в тумане, когда я подошла к его дому, увидала мать Олега. Глаза её были устремлены на сына Потом заиграла музыка, понесли гроб и мне всё ещё не верилось, что его уже нет.

Нет — я (шла — зачеркнуто) и сейчас не верю, он живой, слышите, живой. Я шла за гробом, мотаясь из стороны в сторону, ничего не видя перед собой.

Не надо, что вы делаете, он сейчас встанет, остановитесь, подождите! И вот я встретилась с глазами его матери. Она бросилась к фобу, протянула руки сыну, как буд-то хотела его поднять. Она стояла на краю могилы, и казалось, что она тоже сейчас упадет. В эту минуту, в эту гадкую, ужасную минуту. Мать Олега увели. Она кричала диким голосом. Так, что сердце сжималось, потом стали опускать гроб в могилу, и тут я увидела в последний раз его красивое лицо, дальше произошло что-то невероятное...

Опустили его в могилу, засыпали землей, а с ним остались мои цветы. Постепенно все разошлись. Я упала на землю и прильнулась к земле щекой. И вспомнила про письмо.

Я достала его и начала читать:

«Милая моя, родная Алёнка!

Ты знаешь, что я тебя люблю, как аленький цветочек Ты моя жизнь. Я знаю, как тебе будет трудно. Так ведь я люблю тебя.

Мне больно умирать. Я хочу, чтоб ты была счастливой Если б ты знала, как разрывается сердце от любви к тебе. Твои слезы причиняют мне боль. Но я знаю, от твоей руки я погиб. Но сейчас я думаю только о тебе до последней минуты.

= Помни меня, Алёнка, =

= Твой Олег =

Я молча отдал ей письмо, чуть сдерживая слезы. — А вот сегодня выпускной вечер, а его нет со мной рядом — крикнула она, громко зарыдав. И тут она стремительно выскочила, на улицу, я за ней, но не успел. Послышался скрип тормозов, вскрик Она лежала, как подстреленная птица, держа в руке его письмо, и бледно-алыми губами шептала:

= Здравствуй, Олег =.

КОНЕЦ

Рассказ помещен в тетради, на кожаной обложке которой написано:

На первой странице тетради крупными буквами наискосок написано:

Тетрадь передана Борисову С. Б. владелицей — Л. В. Придворной 1981 г. р., студенткой 1-го курса ШГПИ из г. Макушино Курганской области. Тетрадь велась в 16-летнем возрасте.

Фотокопия фрагмента рассказа «Инга» из альбома С. П. (п. Мишкино Курганской обл.), заведенного в начале 90-х гг.

Перед нами первая столь обширная публикация девичьих рукописных любовных рассказов. Этот жанр попал в поле зрения исследователей благодаря публикациям С. Б. Борисова [14] , и теперь, наконец, можно получить представление обо всей его коллекции — единственного на сегодняшний день собрания подобных текстов. Возможно, эта публикация привлечет внимание большего количества исследователей к рукописному «творчеству» современных школьниц, поэтому вопросы, которые в связи с ней возникают, — это прежде всего вопросы к будущим исследователям. А вопросов возникает много, и первый из них — что, собственно, это за тексты, литература это или письменная форма фольклора? Каким образом они передаются, как читаются, переписываются? Те рассказы, которые представлены в достаточно большом количестве вариантов, демонстрируют удивительную стабильность одних фрагментов и вариативность других, причем как те, так и другие могут занимать разные позиции в рассказе (так, в рассказах «Суд» и «Марийка» начало нестабильно, а в «Фараоне» — очень стабильно и т. д.), быть важными или неважными для хода действия. То же происходит и с именами героев — в одних рассказах одни и те же имена переходят из варианта в вариант, в других герои выступают каждый раз под новыми именами. Что это — запись по памяти или принципиальное сотворчество, когда перед хозяйкой альбома лежит записанный текст, но она переписывает его по-своему? К сожалению, С. Б. Борисов почти не интервьюировал владелиц альбомов, но те немногие комментарии, которые он получил от девушек, дают довольно широкий спектр ответов на эти вопросы. Особенно любопытны комментарии Ольги Черепановой: