Он сделал звонок из приемной и назначил Ирине Бекатору место встречи – подальше от дорожных заторов.

Он узнал клиентку по тому, как она глазами облизывала машину Николаева. Когда она изящно склонилась над дверцей пассажира, Каталин тихо обронил товарищу:

– Сутулая, курносая, с кроличьими зубками. Был бы я негром из Камеруна, тоже запал бы на нее.

– Ирина? – Живнов улыбнулся ей.

– Да. – Она резко распрямилась, чуть втягивая голову в плечи, будто над ней нависла притолока.

– Меня зовут Павлом. Садись в машину, Ирина. Отъедем немного.

Она была одета в хлопчатый блейзер, который был ей к лицу и гармонировал с сиреневым топом, и юбку. Она немного растерялась, попав в мужскую компанию. Ответила на приветствие Каталина.

Припарковав машину напротив сквера, Живнов приступил к делу:

– Я в курсе твоей проблемы. Меня предупредили, чтобы я держался подальше от нее. Но это мне не мешает. Начнем с самого начала. Считай, я ничего не знаю.

– Кто вы? Помощники Николаева?

– Иногда нас называют партнерами, иногда детективами, но чаще всего – космонавтами.

– Космонавт на жаргоне – лох, которого посылают на трудное задание, – объяснил со своего места Каталин. – Жертва, короче. Кто мог выкрасть твоего ребенка?

– Отец моего покойного мужа – Ибрагим. Только он.

– Пару слов о нем.

Она прикурила сигарету. Живнов бросил в рот жвачку и опустил стекло со своей стороны.

– Ему пятьдесят два. У него четыре жены и девятнадцать детей.

– Мужик время зря не терял, – заметил Каталин. – Разбрызгивал сперму налево и направо. Это его отпрыски похитили твою дочь?

– Кто знает?.. Их я ни разу не видела.

– То есть ты не была в Камеруне?

– Нет, – покачала она головой.

– Мы слушаем.

Ирина рассказала о том, что узнала от покойного мужа. Камерунских султанов зовут фонами. Один из них придумал народу религию Новат Кавот – смесь анимизма, католицизма и ислама. Он же основал типографию, изобрел собственный алфавит – из восьмидесяти символов. Французы сослали его в Яунде, там он и умер. Из Фумбана его сослали в столицу. Победу над его религией и алфавитом одержал ислам. Но султан и сейчас не имеет государственной власти. А вот общественное влияние его огромно.

– С чем это можно сравнить? – спросил Живнов. – Может быть, с влиянием главного аксакала на Кавказе?

– Не в курсе…

Он долго молчал, перебирая в уме способы воздействия на молдаванку, и пришел к выводу, что лучше всего провести заметную черту между защитником и нападающим.

– Если я возьму твое дело, тебе придется раскошелиться на круглую сумму. Камерун – не Тамбовская область, сама понимаешь.

– Сколько? – без задержки спросила она.

– Могу назвать приблизительную сумму – триста тысяч долларов.

– Мне не хватит денег, чтобы оплатить услуги адвоката, – еле слышно обронила она. – Что остается? Продать квартиру…

– Или отдать ее задаром и перебраться лет на пятнадцать в женскую колонию. Поправь меня, если я ошибаюсь.

– Да нет, ты прав. Но дело больше в моей дочери. Я готова и на пятнадцать лет колонии, лишь бы вместе с ней.

Живнов не стал бросаться словами: «Вот это ты перспективу ей сляпала!» Собственно, он услышал дурной голос женской логики, о чем еще говорить? Она любила свою дочь и ради нее была готова рискнуть головой. Это читалось в ее глазах.

– Вы мне поможете?

– Как только получу деньги. Половину отдашь до ноября, остальные – когда получишь свою дочь.

– Ты сказал – «ноябрь»?

– Всего два месяца. Я знаю о Камеруне не понаслышке, – сменил он тему. – В плане природы эта страна – африканская Греция. Лучшие месяцы с ноября по февраль. Одно из самых влажных на земле мест. А в северных районах как раз зимой дует из Сахары харматтан и несет с собой пыль, песок, мусор. В другие месяцы еще хуже: по дорогам не проехать из-за дождей, и жарища адская.

– Ты был в Камеруне?

– Где я только не был.

– Значит, ноябрь… – еле слышно с поникшей головой сказала Ирина и даже, заметил Живнов, один за другим загнула пальцы: три месяца ждать. Тогда как ей казалось, у него на все про все уйдет не больше трех недель.

– Да, три месяца, – подтвердил Живнов. – Я должен рассмотреть проблему с разных сторон и взвесить возможные последствия. И ты можешь возразить: все так говорят. Да, пожалуй, ты будешь права. Но время проходит быстрее, чем мы успеваем заметить.