Браун Рэймонд
Шрифт:
В–третьих, данное «Введение…» уделяет основное внимание существующему тексту новозаветных книг, а не их предыстории. Новому Завету посвящено больше научных исследований, чем любой другой литературе сопоставимого объема. В результате появилось огромное количество теорий, объясняющих происхождение ряда новозаветных текстов комбинацией или модификацией тех или иных (гипотетических) источников. Такие исследования часто очень интересны, некоторые правдоподобны, но ни в одном из них нет полной уверенности. Изучать несохранившиеся «оригиналы» в таком вводном курсе означало бы взвалить на плечи неопытного читателя слишком много теоретических построений. Куда полезнее посвятить основную часть «Введения…» тем книгам, которые реально существуют, и предоставить читателям лишь беглый обзор основных гипотез о том, какие источники могли существовать.
Тем не менее я сделаю маленькую уступку научным теориям: книги будут рассматриваться не в канонической, а в логической и хронологической последовательности. На протяжении столетий в различных церковных списках новозаветные тексты указывались в разной последовательности и канонический порядок, характерный для наших изданий Библии, соблюдался не всегда. Иногда действуют принципы, не связанные с содержанием текстов: например, Павловы послания к общинам располагаются в соответствии с их длиной — от самого длинного до самого короткого. Как видно из оглавления данной книги, мы будем рассматривать новозаветные книги, разделив их на три группы (части II, III и IV). Первая группа («Евангелия и связанные с ними книги»): синоптические Евангелия в вероятном хронологическом порядке (Мк, Мф, Лк), затем Деян (второй том Луки), затем Евангелие от Иоанна и Послания Иоанна (1–3 Ин отчасти проливают свет на проблематику Ин). Вторая группа («Павловы послания»): семь почти бесспорных по аутентичности (в вероятном хронологическом порядке), затем шесть девтеропаулинистских посланий (возможно или вероятно написанных Павловыми учениками). Третья группа (ряд текстов неясной датировки): сначала Послание к Евреям (частично связано с Павловым богословием и часто считалось 14–м Павловым посланием), затем четыре Соборных послания (начиная с 1 Петр, которое близко к Павлову богословию и послано из Римской церкви, которая, возможно, была адресатом Евр), затем Послание Иакова (подобно 1 Петр, отражение иерусалимской миссии, но враждебно Павлову лозунгу о вере и делах), затем Послание Иуды (приписывается брату Иакова) и Второе послание Петра (зависит от Иуд). Эта группа завершается Откр, которое повествует об окончательной реализации Божьего замысла во Христе.
В–четвертых, главная цель— подтолкнуть людей читать сам Новый Завет, а не просто читать о нем. Соответственно, общим вопросам и актуальной проблематике отведена лишь одна пятая книги (главы 1–6, 15–17, 25). В каждой из остальных глав рассматриваются по одному из текстов Нового Завета. Если бы я преподавал вводный курс, я бы в качестве первого задания предписывал читать соответствующий раздел Нового Завета. Многие «Введения…» исходят из того, что студенты горят желанием читать Новый Завет (или, по крайней мере, обязаны это делать); мне кажется, надо сначала показать, сколь интересны новозаветные книги, сколь актуальны они для людей. Соответственно, вопросы (часто спорные) об источниках, авторстве, датировке и т. д. я обычно выношу в конец каждой главы [5] , а начинаю с «Общего анализа содержания», призванного сопровождать чтение соответствующих новозаветных книг. «Общий анализ» будет показывать ход мысли автора, отмечать характерные элементы, важные и интересные места. Временами он переходит почти в мини–комментарий, который пытается сделать Новый Завет понятным и интересным.
5
Поскольку читатели могут интересоваться такими проблемами, так как они слышали о ведущихся дискуссиях, базовая информация будет оформлена в виде краткого резюме на второй странице каждой главы, частично для того, чтобы избежать более длительного обсуждения этих вопросов в начале.
В зависимости от разных факторов главы, посвященные конкретным новозаветным книгам, построены несколько по–разному: здесь играют роль длина, значимость и сложность текста. Иногда я исходил в большей степени из интересов читателя. Местами эти факторы приходят в противоречие друг с другом. Например, Евангелия и Деяния Апостолов — самые большие по объему новозаветные книги; вместе с тем они носят повествовательный характер и более понятны, чем аргументация в Посланиях. Из писаний Павла, пожалуй, особенно важно Послание к Римлянам, но неспециалистам трудно его понять. Поэтому, если подбирать какое-то послание для более подробного изучения, я бы рекомендовал сосредоточиться на Первом послании к Коринфянам: большинство читателей легко увидят, как оно применяется к их насущным жизненным проблемам. Что касается остальных новозаветных посланий, поскольку им обычно не уделяется подробного внимания во вводных курсах, я попытался включить достаточно материала, чтобы стимулировать самостоятельное их изучение.
В–пятых, па протяжении всей книги будет уделено немало внимания религиозным, духовным и церковным вопросам, поднятым в Новом Завете. Более того, в большинстве глав последний раздел перед библиографией («Вопросы для размышления») приглашает читателей поразмыслить над проблемами, которые ставит та или иная новозаветная книга (вопросы о Боге, Христе, новозаветных персонажах, церкви и т. д.). Конечно, Новый Завет можно изучать и со светской или нейтральной точек зрения или с позиции сравнительного религиоведения, но все же большинство читателей интересуется им в связи с духовной жизнью.
Вероятно, большинство моих читателей — христиане. Сам я — католик и буду иногда показывать, как те или иные новозаветные отрывки и проблемы соотносятся с католическим учением и благочестием. В то же время я многие годы преподавал христианам всех конфессий (протестантам, англиканам, православным), поэтому глубоко неравнодушен к широкому диапазону христианских обычаев и верований, как и должно быть в нашу экуменическую эпоху [6] . Большинство основных новозаветных фигур (и, возможно, все его авторы) были иудеями; новозаветные учения играли важную (часто разрушительную) роль в иудео–христианских отношениях. Их продолжающейся актуальностью (более позитивной, я надеюсь) для этих отношений не следует пренебрегать. И наконец, Новый Завет оказал огромное влияние на общество и этику, не связанное с религиозной верой. У меня вряд ли получится отдать должное всем этим факторам, но, во всяком случае, я попытаюсь не забывать о них.
6
Моя книга получила имприматур, объявляющий, что с римско–католической точки зрения, это «Введение…» свободно от доктринальных и нравственных ошибок. Некатоликов имприматур иногда настораживает, но я думаю, что если бы он был универсальной практикой, на него бы в данном случае согласились и православные, и англиканские и протестантские церковные власти (если они не отстаивают буквалистский подход к толкованию Нового Завета). В конце концов, различные церкви провозглашают свою верность Новому Завету, поэтому книга, лишенная прозелитизма, а просто описывающая содержание Нового Завета, не должна вызвать доктринальных возражений. Различия между современными конфессиями возникли уже после новозаветных времен и часто обусловлены тем, признает ли соответствующая церковь нормативными посленовозаветные разработки.
В–шестых, книга ориентирована на магистральные, а не маргинальные точки зрения. Это связано со спорами в научной среде. «Введение…» должно познакомить читателя с современным научным консенсусом. Однако определить этот консенсус нелегко. Новые и смелые теории часто привлекают внимание и приносят их авторам престижные академические должности, способствуют научной карьере. Репортажи СМИ о таких теориях могут создавать впечатление, что они завоевали признание большинства ученых. Конечно, те или иные новые концепции и впрямь получают широкое признание, но слишком часто внимание журналистов привлекают гипотезы маргинальные и малоправдоподобные [7] . Ради пользы читателей я попытаюсь сообщать о точке зрения большинства [8] — даже в тех отдельных случаях, когда я с ней не вполне согласен. Впрочем, что именно считать консенсусом — отчасти дело субъективное.
7
Сторонники таких теорий, отбрасывая научный консенсус как проявление косности, могут рекламировать себя как «авангард» современной науки.
8
Когда с тезисом большинства тесно связано имя какого-то конкретного ученого (например, как первого автора этого тезиса), я буду об этом упоминать. Однако гораздо чаще я буду говорить просто о «большинстве ученых», не приводя список из пяти или десяти имен, которые мало что скажут моим читателям.
***
Как и в предыдущих книгах, мне очень помог Дэвид Ноэль Фридман в качестве научного редактора, а проф. Джон Кселман (Уэстонский факультет богословия) оказался дотошным читателем. Эти два чрезвычайно педантичных ученых проработали каждую страницу моей рукописи, избавив меня от многих досадных ошибок. Поскольку я ориентировался на широкий круг читателей, я показывал разделы книги разным специалистам, которым глубоко признателен: Крейг Кёстер (Северо–западная семинария Лютера), Джон Мейер (Католический университет Америки), Марион Сордз (Луисвиллская пресвитерианская семинария), Филлис Трибл (Объединенная богословская семинария, г. Нью–Йорк) и Рональд Уизерап (Семинария св. Патрика, штат Калифорния). Сесил Уайт, библиотекарь Семинарии св. Патрика, значительно облегчил мой труд. Как обычно, было приятно и полезно работать с редакторами из издательства «Даблдей»: Томасом Кэхиллом, Эриком Мейджором и особенно непосредственно с Марком Фрецом. Морин Каллен оказалась очень наблюдательным корректором, сделав оформление текста более последовательным. Выражаю им всем и каждому в отдельности мою искреннюю признательность.