Даже с политической точки зрения древний Рим обладал более долгой и великой императорской традицией, чем новый, и был связан с воспоминаниями о расцвете империи; основание же Нового Рима было началом ее упадка. Когда Западная империя попала в руки варваров, Римский епископ оказался единственным наследником великого имперского прошлого или, по известному высказыванию Хоббса, «коронованным призраком погибшей Римской империи, сидящим на ее могиле».

Опять же, сама удаленность Рима от императорского двора благоприятствовала формированию иерархии, независимой от всякого политического влияния и интриг, в то время как епископу Константинополя приходилось расплачиваться свободой церкви за политические выгоды своей близости ко двору. Традиция donatio Constantini,хотя она и выдумана в VIII веке, вполне соответствует истине: перенос императорской резиденции на Восток дал папам возможность обрести мирскую власть и политическую независимость.

Кроме того, в период великих споров никейской и посленикейской эпохи о Троице и христологии папы славились тем, что они неизменно держались ортодоксии вселенских соборов и традиционного исповедания [529] ; Константинопольская же епархия с ее греческим духом неустанного богословского разномыслия и споров осквернила себя арианской, несторианской, монофизитской и прочими ересями и в целом, даже в вопросах веры, зависела от переменчивых капризов двора. Поэтому даже спорящие партии Востока склонны были искать совета и поддержки у римского престола и часто давали тем самым ему желанную возможность высказать свое веское мнение. Эта периодическая практика создала благоприятную основу для теории юрисдикции. Roma locuta estприобрело характер высшего и окончательного суждения. Рим многому научился и ничего не забывал. С великим административным тактом он умел обратить себе на пользу любое обстоятельство.

И наконец, хотя Греческая церковь вплоть до Четвертого вселенского собора, бесспорно, была главной действующей сценой церковной истории и оплотом богословских знаний, «звезда империи», согласно всеобщему закону истории, «двигалась на запад» и будущее было за Латинской церковью, а также за Римской патриархией. Если восточные патриархаты ослабевали из-за внутренних раздоров и беспорядка, чем способствовали вторжению лжепророка, Рим смело и победоносно распространялся на запад, приводя варварские племена Европы к религии креста.

Преимущества Римского патриарха в сравнении с патриархом Константинопольским явились в то же время ведущими причинами возникновения папства, о котором мы теперь поговорим подробнее.

Нет сомнений, что возникновение папства было результатом длительного исторического процесса. Папство создавалось веками, и веками уже разрушается. В его создании принимали участие жажда почестей и власти, даже откровенный обман [530] , ибо и под епископскими одеждами скрывается человеческая природа, склонная злоупотреблять доверенной ей властью; и чем больше власть, тем сильнее искушение, тем хуже злоупотребление. Но истинные потребности церкви и замыслы Провидения возвышались над человеческими побуждениями, и только этой причиной мы можем объяснить возникновение и последующий упадок папской власти в странах и народах Европы.

Провидение, управляющее судьбами мира и церкви согласно вечному плану, не только тихо и подспудно готовит нужных людей для выполнения насущных задач незаметно для них самих, но и закладывает в глубинах прошлого основу для появления могущественных институтов во время, когда им наступит срок. Таким образом, появление и постепенный рост Латинской патриархии в Риме были подготовкой к Средним векам, частью обязательного внешнего приспособления церкви к ее дисциплинарной миссии среди варваров–язычников. Мощным ордам, разрушившим Западную Римскую империю, самим предстояло обустраиваться на руинах старой цивилизации и получать воспитание в школе у наводящих трепет церковных властей и иерархических структур, продвигаясь к христианству и свободе, пока наконец не пришла пора снять полагающиеся для юношеского возраста узы учителей. Католическая иерархия, вершиной пирамиды которой стало папство, выполняла свою роль среди романских и германских народов, пока не наступила пора Реформации, подобно тому как иудейская теократия и древнеримская империя осуществляли, соответственно, внутреннюю и внешнюю подготовку к христианству. Полностью эти педагогические, детоводительские функции иерархии проявились в истории Средних веков, но их основы были заложены уже в рассматриваемый нами период.

Римский епископ претендует на четыре сана одновременно: епископа, митрополита, патриарха и папы. Первые три исторически оправданы, в последнем ему отказывают Греческая церковь, евангельские христиане и все некатолические секты.

Он является епископом города Рима с кафедральной церковью Сан–Джованни–Латерано, Латеранской церковью Святого Иоанна, над главным входом которой написано: Omnium urbis et orbis ecclesiarum mater et caput,— таким образом она, будучи «Матерью и Главой вселенской церкви», превосходит даже собор Святого Петра — как будто бы Петр не был первым и высочайшим из апостолов и уступает в превосходстве Иоанну, представителю идеальной церкви будущего. Предание гласит, что император Константин воздвиг эту базилику рядом с древним Латеранским дворцом, сохранившимся с языческих времен, и подарил этот дворец папе Сильвестру; он оставался папской резиденцией и местом проведения соборов (Латеранских соборов) вплоть до изгнания в Авиньон, после которого папа стал жить в Ватикане, за древним собором Святого Петра.

Как митрополит и архиепископ, епископ Рима обладал непосредственной властью над семью подчиненными епископами окрестных мест: Остии, Порта, Сильвы Кандиды, Сабины, Пренеста, Тускула и Альбана. Позже эти епископы стали называться кардиналами.

Как патриарх, он по закону был равен четырем патриархам Востока, но район его был гораздо больше, а положение — почетнее. Здесь имело значение не столько звание, сколько фактическое первенство. Римские епископы называли себя папами, а не патриархами, ставя себя выше своих коллег, ибо последнее имя указывает на олигархическую власть, а первое — на монархическую. Но в Восточной церкви и среди современных католических историков к Римскому папе довольно часто применяется и титул патриарха.

Сначала Римская патриархия включала в себя десять так называемых пригородных провинций, находившихся в политической юрисдикции римского правителя, Vicarius Urbis;сюда входила большая часть Центральной Италии, вся Северная Италия, острова Сицилия, Сардиния и Корсика [531] . В более широком плане, однако, она постепенно распространилась на всю западную часть Римской империи, то есть Италию, Галлию, Испанию, Иллирию, юго–восточную Британию и северо–западную Африку [532] .