— Так может, он поживет у меня?

— А что, хорошая идея, — обрадовался экзотическому предложению благородный мистер Джонс. — Кстати, Дэвид сэкономит триста долларов в день. В нашей фирме такой тариф для деловых поездок: средняя цена пятизвездочного отеля в Европе.

Вадим собрался было сострить, что возьмет с Дэвида всего по сотне за раскладушку, но сообразил, что не знает, как ее обозвать по-английски. И от шутки отказался.

— Кстати, ему понадобится твоя профессиональная помощь. Не возражаешь, если твою работу мы будет тарифицировать клиенту по сто пятьдесят долларов в час? — будто угадав направление мысли Вадима, поинтересовался Стэн.

— Смотря сколько из этой суммы достанется мне, — Вадим уже привык, что с американцами надо говорить о деньгах безо всякого стеснения и излишней щепетильности.

— Разумеется, все! Правила адвокатской этики в Америке запрещают получать комиссионные за работу привлекаемых адвокатов, — Стэн произнес фразу так серьезно, что Вадим понял: у „америкосов“ своего патриотизма хватает с избытком.

Коллеги закончили разговор чрезвычайно довольные друг другом. Перед Вадимом замаячила перспектива заработать довольно кругленькую сумму, за два дня часов шесть-восемь набежит, а это около тысячи, „плюс-минус“ несколько сотен, а Стэн порадовался, что просьбу Дэвида выполнил, и теперь тот его должник.

Следующие два дня Вадим провел с Дэвидом. С утра до ночи. Не считая одного ужина с кем-то из посольства США, на который Строй отправился в одиночку. Осипов не расстроился, ему вовсе не хотелось светиться в ресторане с американским дипломатом. Наверняка, цээрушником. Теперь, правда, в райком партии за общение с иностранцами не вызывали, но все равно спокойнее было не привлекать лишний раз внимание КГБ.

Освободившись от гостя, Вадим прикинул свой профит. Если считать время, проведенное со Строем, он мог выставить счет за двенадцать часов в первый день (с момента выхода из дома и до возвращения) и девять часов за второй. Назавтра к десяти утра предстояло везти Дэвида в „Шереметьево“, к первому рейсу в Лондон, но за „работу таксистом“ брать деньги, по мнению Вадима, выглядело неприлично. Итак, получался двадцать один час. По сто пятьдесят долларов. Выходило 3150 долларов. Сумасшедшие деньги! А если считать только то время, что он действительно потратил на клиента Строя, то и здесь набегало немало: 11 часов по 150 баксов. Итого — 1650!

„Все-таки надо посоветоваться с Дэвидом“, — решил Вадим. Уж больно не хотелось ему прослыть рвачом. Да и черт его знает, как принято считать оплату у американцев.

Строй пришел из ресторана жутко довольный и слегка пьяненький. С ходу успокоил Вадима: надо выставить счет за все время и дать дисконт пять процентов Тогда радость клиента от получения скидки наверняка перевесит горечь расставания с кругленькой суммой. И Дэвид радостно загоготал. Так смеются только пьяные и только собственным шуткам.

У Лены от перспективы по приезде в Америку получить три тысячи долларов глаза стали квадратными. Машке пообещали сразу после прилета в Вашингтон купить Барби, — просьбами о кукле-мечте она уже проела родителям плешь. Словом, спать все члены семьи Осиповых отправились в радужном настроении.

Такого снегопада в Москве не было уже несколько лет, В половине восьмого утра Вадим стоял у окна и наблюдал, как в свете фонарей с неба на землю опускался белый дождь, отдельных снежинок видно не было, перед ним стояла стена. Живая, переливающаяся всеми красками света, мерцающая, бл и кующая, искрящаяся стена…

Однако Вадима занимала не красота необыкновенного московского утра, а угроза опоздания в аэропорт. Регистрация на лондонский рейс закончится в девять, выезд из дома запланирован на восемь, но при такой погоде за час до „Шереметьева“ можно и не добраться.

Что вскоре и подтвердилось. „Жигули“, „москвичи“, „Волги“ и редкие иномарки ползли по московским улицам, как улитки. Еще не отошедший от вчерашнего застолья, Дэвид безмятежно посапывал на заднем сиденье осиповской „семерки“. Вадим же метался из ряда в ряд в тщетной надежде сэкономить хотя бы несколько минут.

Около станции метро „Аэропорт“, в очередной раз взглянув на часы, Вадим четко понял — шансов успеть к самолету нет никаких. Было уже без пяти девять, а утренняя пробка ничуть не рассасывалась. Даже если допустить, что регистрацию закроют за сорок минут до вылета, а таможню и границу Строй как иностранец проскочит быстро, все равно в запасе оставалось всего двадцать пять минут. При такой скорости движения и такой погоде дай бог доехать до окружной!

Вадим включил поворотник и притерся к тротуару. Дэвид проснулся, как это всегда случается с задремавшим в машине, стоит ей остановиться.

— Ты куда?

— Позвоню министру, чтобы задержали самолет! — мрачно пошутил Осипов. Дэвид, не видя лица Вадима, да еще и спросонок, юмора не понял.

Вадим еле открыл заваленную снегом дверь кабины телефона-автомата.

— Ленк! Кажется, мы в пролете. Я опаздываю сгрузить нашего американского алкаша в самолет. И по-моему, больше сегодня рейсов на Лондон нет. Так что постельное белье его не стирай.

— Да я уже собрала, — растерянно отозвалась Лена.

— Не страшно. В „стиралку“ не клади. Я позвоню, — Вадим повесил трубку.