– Ты до сих пор любишь Танкована? – Медсестра заглянула подруге в глаза. – Правда любишь?!

Та отвела взгляд и… вдруг похолодела. Сердце, подпрыгнув, оборвалось вниз, а горло сдавило невидимой стальной хваткой.

– Что это?.. – прошептала она, тыча пальцем куда-то в стол.

Женечка повернула голову и ахнула. Между стопкой медицинских карт и раскрытым журналом, на том самом месте, где недавно стояла фотография мамы и сына Маргариты, теперь красовалась фанерная табличка, подпертая чернильным прибором. «М. Струковский, 1948 г. р. Аневризма аорты»

– Что за дебильные шутки? – взревела Женечка и, схватив табличку, кинулась в коридор. – Найду, кто это сделал, – убью!

– Мне пора, – тихо сказала Маргарита. – Журнал заполнен, препараты – по описи, процедуры расписаны.

– Тебе разве не интересно, что за гад здесь забавляется? – Рыжую медсестру трясло от злости. – Сейчас обойду палаты и каждому в рожу ткну фанеркой! Кто-нибудь да сознается! Кстати… – спохватилась она, удивленно оглядываясь. – А почему в отделении такая тишина, словно вымерли все?

Маргарита пожала плечами:

– Вчера так же было… Когда меня… в процедурной… когда Струковский… умер…

– Я найду этого шутника, – пообещала Женечка. – Не волнуйся, Марго! Отдыхай и ни о чем не думай.

Та медленно стащила с себя халат, споткнувшись, вышла из-за стола и неуверенными шагами направилась к выходу. На пороге она остановилась, открыла дверь, зачем-то пощелкала собачкой замка и пробормотала задумчиво: – Он не шутник, Женька… Он – убийца.

На лестнице было тихо. Две стоваттовые лампочки под высоким потолком, прикрытые давно не чищенными плафонами, отбрасывали грязно-желтые пятна света на гладкие крашеные стены. Площадка между этажами поблескивала свежими лужицами после недавней уборки, но здесь по-прежнему стоял тяжелый, кисловато-горький запах табака. Сдавленная с боков жестяная банка из-под томатов, пристроенная на радиаторе отопления, была полна мокрых вонючих окурков. На белом оконном откосе виднелась корявая надпись, сделанная фломастером: «Журналов – язычок!»

«Допек тебя наш донжуан? – вспомнила Маргарита. – Меня тоже допек…»

Следом в памяти прозвучал и другой вопрос рыжей Женечки: «Ты до сих пор любишь Танкована?»

Девушка вздохнула. История шестилетней давности опять наполнила сердце щемящей болью. Эта ноющая боль не прошла, не растаяла с годами. Она гнездилась где-то в правом предсердии или в межреберье, то отступая на время, то с новой силой сжимая душу в ледяных объятиях.

Маргарита не солгала сменщице: она не держала зла на Максима, но все, что было с ним связано, даже простое упоминание его имени, – причиняло ей страдание. Она никогда не задавалась вопросом, как могла бы сложиться ее жизнь, не попадись ей на пути хладнокровный физик. Но все сложилось так, как сложилось. И в этой ее нынешней судьбе нашлось место не только для мокрой от слез подушки, но и для радости, и для счастливой улыбки.

В том, что она не могла забыть Танкована, таилось главное откровение: значит, она умеет любить ! В конце концов, редкая женщина может похвастаться постоянством в отношении к тому, с кем рассталась много лет назад. Историй, подобных той, что случилась с Маргаритой, – великое множество. Но в них почти всегда сломанная, казалось бы, жизнь обретает со временем новый смысл, боль и страдание находят утешение, терпение получает награду, трагедия сменяется новообретенным счастьем.

А Маргарита так и не встретила новую любовь, не смогла забыть Максима, не избавилась от боли. Она научилась жить с ней, смирилась с ролью матери-одиночки и даже научилась быть благодарной судьбе, обстоятельствам и отцу своего чудесного ребенка.

…Неожиданно на лестнице за спиной Маргариты раздался шорох. Она обернулась так резко, что выронила на пол сумочку.

– Ты?..

– Испугалась, коза? – Молодой человек, лет девятнадцати, в бежевой, несвежей футболке, с набриолиненными, зачесанными на лоб волосами и аляповатой серьгой в левом ухе, развязно ухмыльнулся, наклоняясь за сумочкой.

– Испугалась, – подтвердила Маргарита и поджала губы. – Что ты бродишь, как привидение, Юра?

Парень расхохотался.

– Помнишь, как там, в мультике: привидение с мотором, жуткое, но… симпатичное. – Последнее слово он произнес, с силой привлекая девушку к себе.

– П… пусти! – Маргарита оттолкнула нахального шутника и вырвала из его рук сумочку. – Женя только что заступила на дежурство. Сейчас выйдет, и тебе не поздоровится.

– А кто мне Женя? – с вызовом ответил парень. – Жена?

Он опять засмеялся. Ему понравилась игра слов.

– Женя же мне не жена!

– Она любит тебя, бессовестного, – укоризненно покачала головой Маргарита. – На все для тебя готова. Даже аборт сделала, дуреха!

– Что мне с того? – пожал плечами Юрик. – Это ее личное дело. А мне с соплячками неинтересно. Мне нравятся девушки постарше, поумнее. – И он опять обнял Маргариту за талию.

– Я старше Жени всего на год, – с вызовом бросила та, высвобождаясь из его объятий. – А ты, Юра, прости, конечно, но ведешь себя как негодяй.