Здесь, в Лангали, звезды были такие же яркие. Анна смотрела на них, но видела вовсе не светящиеся точки, образующие расплывчатые узоры. Нет, она видела аккуратно сложенную одежду на стуле в спальне. Свет от лампы, пробивающийся через москитную сетку. Простыни, пахнущие лавандой, саше с которой Сара перекладывала постельное белье. И высокого белокурого мужчину, опускающегося на них. Тяжелого. Теплого. Мускулистого.

Мужчина наклонился над столом и тряхнул перевязанной рукой. Из-под повязки выпали личинки и рассыпались по столешнице — белые извивающиеся пятнышки. Анна, увидев их, шарахнулась назад и ударилась о спинку стула. К ней быстро подскочила медсестра, смахнула личинки себе на ладонь и унесла их куда-то.

— Эти насекомые, у меня от них все чешется, — пожаловался мужчина и снова наклонился над столом. — Внутри еще есть.

Анна нахмурилась. Но неприятно ей стало не из-за личинок, а от мысли, что они поселились в ране, которую она лично обработала антисептиком и перевязала стерильным бинтом. Словно сама природа взбунтовалась против законов медицины и теперь хвасталась безусловной победой. Анна взяла ножницы и начала вскрывать повязку. Ее удивило, что, хотя в ране завелись личинки, пахла она нормально, да и вообще отсутствовали какие-либо признаки инфекции. Во всяком случае, судя по внешнему виду, рана хорошо заживала.

— Сестра, сестра! Я должен поговорить с сестрой, — ворвался чей-то голос в мысли Анны.

Она подняла голову и увидела пожилого африканца, ругавшегося с медсестрами, которые пытались удержать его в конце очереди. Очередь сегодня была особенно длинной — Анна принимала амбулаторных больных самостоятельно. Сара, Майкл и Стенли уехали на «лендровере» в соседнюю деревню, где Майкл собирался открыть новую больницу.

— Вы должны дождаться своей очереди, — объяснила ему Анна. — Я ведь работаю так быстро, как только могу.

Мужчина вырвался и, прежде чем медсестры успели остановить его, рванулся к Анне. Подскочив к ее столу, он обеими руками вцепился в край столешницы, словно черпая силу в ее основательности.

— Умоляю! — воскликнул он. — Мой единственный внук умирает. Вы должны спасти его! Вы должны прийти в мою хижину! — Он уставился на Анну широко раскрытыми от волнения глазами. Его губы дрожали, а по подбородку стекала струйка слюны.

Анна посмотрела на длинную очередь ожидающих приема людей. Все не сводили глаз со старика. Они стали зрителями разыгравшегося тут спектакля.

Медсестры окружили его.

— Принесите ребенка сюда, — потребовали они. Успокаивающий тон. Попытка снизить накал страстей. — Таковы правила.

— Нет! — крикнул старик. Он еще сильнее вцепился в край стола и наклонился к Анне. — Я прошу вас. Я умоляю вас вместе со всеми моими предками. Пойдемте со мной. Если вы не придете, ребенок умрет.

Было в голосе мужчины, в его глазах такое отчаяние, что Анна не могла его проигнорировать.

— Это далеко? — спросила она.

— Совсем рядом, в двух шагах, — ответил старик.

Анна видела, что надежда вспыхнула в глазах мужчины, белки которых пожелтели от возраста. Его руки выпустили столешницу, плечи расправились.

— Вы пойдете со мной! — радостно воскликнул он.

К Анне подошла медсестра.

— Они должны приходить сюда, — напомнила она, медленно выговаривая английские слова. — Таковы правила.

Анна кивнула. Она знала правила больницы. Но она не могла заставить себя погасить свет надежды, вспыхнувший в глазах старика. Она встала. Медсестра, стоявшая около нее, замерла. Она собиралась сказать что-то еще, но Анна ее опередила.

— Займите мое место здесь, — попросила она. — Сделайте все, что можете. Остальных оставьте мне. Я скоро вернусь.

Ни один из больных, терпеливо ждущих своей очереди, не стал протестовать, когда Анна взяла медицинскую сумку и приготовилась идти. Они просто наблюдали за ней с нескрываемым любопытством, в полном молчании следили за каждым ее движением. Идя через территорию станции, Анна все еще чувствовала на себе их удивленные взгляды.

Послеполуденное солнце нещадно жгло, a тропа, по которой старик вел Анну, была узкой и крутой. Как только Анна приняла решение отправиться с ним к больному ребенку, она с беспокойством думала о том, куда ей придется пойти. В джунгли, в темные чащобы… Но когда они дошли до края долины Лангали, тропа повернула на север, в район, территория которого только казалась поросшей густым лесом. На самом деле свет пробивался до самой земли, так что можно было даже рассмотреть ближний подлесок. Но Анна не сводила глаз с тропы и пыталась не думать о змеях, свисающих с ветвей деревьев, и о насторожившихся зверях, глаза которых сверкали из тени. Время от времени она останавливалась, чтобы отогнать мух, крутившихся перед лицом, или переложить сумку в другую руку.

Вскоре Анну и старика уже сопровождала небольшая толпа. Люди возникали словно из ниоткуда: дети, подростки, юноши, женщины. Все были обернуты традиционными тканями, с бусами и другими украшениями. Они не пытались заговорить с белой женщиной, но изучали ее, замечая каждое движение, каждую деталь ее платья, рассматривали кожу, лицо. Ее густые рыжие волосы, собранные в узел на затылке. Многие предлагали ей помочь нести сумку, но Анна вежливо отказывалась. Ей очень не хотелось расставаться с медицинскими принадлежностями. В конце концов, какой толк от медсестры, если у нее нет ни лекарств, ни перевязочного материала?