— Боже! — вскричал мой клиент. — Это же шарф Брайтона, могу поклясться. Что тут делал этот негодяй?

По моему предложению вызвали пару местных полицейских, чье присутствие было необходимо. Потом мы попытались поднять плиту, потянув за шарф. Я смог лишь слегка сдвинуть ее, и только с помощью одного из констеблей мне наконец удалось оттянуть плиту в сторону. Под ней зияло черное отверстие. Мы заглянули в него. Став сбоку на колени, Масгрейв опустил в дыру лампаду. Нашим взорам предстала каморка площадью в четыре квадратных фута и глубиной футов в семь. Возле одной стены стоял низкий обитый медью деревянный сундук с поднятой крышкой, в замке торчал вот этот занятный старый ключ. Снаружи сундук окутывал толстый слой пыли, дерево было источено червями, на внутренних стенках обильно наросла синеватая плесень. По дну сундука было разбросано несколько металлических кружков. Судя по виду, старые монеты, такие же, как эти. Они составляли все содержимое сундука, больше в нем ничего не было.

Однако в тот миг мы не думали о старом сундуке, поскольку наши взгляды были прикованы к тому, что находилось рядом с ним. Это было человеческое тело, облаченное в черный сюртук. Человек сидел на корточках, упираясь лбом в край сундука и обхватив его руками. В этой позе кровь, останавливаясь, приливает к голове, и теперь никто не смог бы опознать это лицо цвета сырой печени. И тем не менее мой клиент, едва мы вытащили труп наружу, сразу, же определил по росту, одежде и волосам, что это и есть его пропавший дворецкий. Он был мертв уже несколько дней, но на теле не оказалось ни ран, ни синяков, которые помогли бы воссоздать картину его ужасного конца. Так что тайна оставалась неразгаданной даже после того, как труп был извлечен из подземелья. И эта тайна была почти столь же неразрешима, как и первая.

Должен признаться, Уотсон, что до того момента расследование приносило мне одни разочарования. Я рассчитывал, что дело прояснится, как только мы найдем место, о котором говорилось в ритуальном тексте. Мы нашли его, однако, судя по всему, я был все так же далек от решения и не понимал, что же именно прятала здесь с такими предосторожностями семья Масгрейвов. Да, мне удалось пролить свет на участь Брайтона, но теперь предстояло выяснить, каким образом эта участь постигла его и какую роль сыграла в деле исчезнувшая девушка.

Я уселся на стоявший в углу бочонок и принялся думать. Вы знаете мой метод, Уотсон. Я ставлю себя на место противника и, оценив его умственные способности, пытаюсь представить себе, как бы я сам действовал в подобных обстоятельствах. В данном случае дело упрощалось тем, что Брайтон обладал великолепным умом, и мне не надо было, выражаясь языком астрономов, делать поправку на несоответствие. Брайтон знал: тут спрятаны какие-то ценности. Он вычислил точное место. Он обнаружил, что клад прикрыт камнем, который не сдвинуть в одиночку. Каким же должен быть следующий шаг? На помощь извне надежды нет. Даже имея верного сообщника за пределами поместья, Брайтон подвергал себя порядочному риску быть пойманным: ведь он не смог бы избежать взлома. Значит, с его точки зрения предпочтительнее было бы иметь пособника в самом доме. Но к кому он мог обратиться за помощью? Эта девушка была когда-то предана ему, а мужчине, как бы дурно он ни обходился с женщиной, трудно понять, что в конце концов он может лишиться ее любви. Значит, Брайтон должен попробовать помириться с этой девицей Хауэлс, оказав ей несколько знаков внимания, а потом склонить ее к соучастию. Ночью они вдвоем придут в подземелье и совместными усилиями поднимут камень. До сих пор я мог проследить за их действиями так, словно видел все собственными глазами.

Однако поднять такой камень мужчине и женщине очень тяжело. Это была нелегкая работа даже для меня и того дюжего сассекского полицейского. Чем же облегчить себе задачу? Вероятно, они сделали то же, что сделал бы на их месте я.

Я поднялся с бочонка и тщательно осмотрел валявшиеся на полу поленья, почти сразу же найдя то, что и ожидал найти. На торце одной из чурок, имевшей в длину фута три, виднелась четкая вмятина, а еще несколько поленьев были придавлены с боков так, словно на них лежал рядный груз. Видимо, поднимая камень, сообщники совали в щель деревяшки до тех пор, пока она не стала достаточно широкой, чтобы пролезть, а потом поставили одну из чурок на торец, подперев ею плиту. Весом камня полено вдавило в ребро соседней плиты, поэтому в нижнем торце и осталась вмятина. До сих пор все мои предположения были вполне обоснованными, но как же воссоздать ночную драму? Совершенно очевидно, что в лаз мог протиснуться только один из них. И это был Брайтон. Девушка, должно быть, ждала наверху. Брайтон отомкнул сундук и, очевидно, передал ей содержимое, коль скоро мы не нашли его на месте. А потом? Что же случилось потом?

Быть может, жажда мести, тлевшая в страстной душе этой женщины, вновь вспыхнула, когда она увидела, что человек, который причинил ей много зла — возможно, гораздо больше, чем мы думаем, — вдруг оказался в ее власти? Или же полено случайно соскользнуло с плиты и камень запечатал выход из подземелья, превратив его в гробницу Брайтона? Может быть, девушка виновна лишь в том, что умолчала о постигшей его участи? Или это ее рука внезапно выбила подпорку, и плита с грохотом легла на место? Как бы там ни было, но я вижу эту девушку. Она сломя голову несется вверх по винтовой лестнице, вцепившись руками в свое сокровище. В ушах у нее, наверное, звенит от приглушенных криков, доносящихся сзади; она слышит, как руки ее неверного возлюбленного, задыхающегося под плитой, выбивают по камню неистовую дробь…

Вот чем объясняется ее бледность, нервное расстройство и истерические припадки на другое утро.

Но что же хранилось в сундуке? И как девушка распорядилась его содержимым? Должно быть, в сундуке лежали те самые стекляшки и железки, которые выудил из пруда мой клиент. Девушка при первой же возможности швырнула их туда, стерев таким образом последний след своего преступления.

Минут двадцать я сидел как истукан и ломал голову над всеми этими вопросами. Бледный Масгрейв по-прежнему стоял рядом, покачивая лампаду из стороны в сторону и глядя в лаз.

— Это монеты времен Карла Первого, — сказал он наконец и протянул мне несколько кружков, извлеченных из сундука. — Значит, мы правильно определили дату рождения ритуала.

— Быть может, мы отыщем и еще кое-что, имеющее отношение к Карлу Первому, — воскликнул я, внезапно осознав вероятный смысл первых двух вопросов ритуального текста. — Покажи-ка мне содержимое того мешка, который ты выловил в пруду.

Мы поднялись в его кабинет, и Масгрейв разложил передо мной этот металлолом. Осмотрев обломки, я понял, почему хозяин дома не счел эту рухлядь достойной серьезного внимания. Металл почти почернел, камни утратили блеск и затуманились. Но вот я потер один из них о рукав, и камень сверкнул, как искорка, в моей темной сложенной ковшиком ладони. Металлическая деталь была выкована в виде двойного кольца, но смялась и погнулась, потеряв первоначальную форму.