В начале весны того же года полицейские заметили, что он начал проявлять подозрительную активность. Стал сворачивать свои дела, распродавать имущество, включая личные автомобили, осуществлять переводы капиталов на счета в Старом и Новом Свете. Полицейские поняли: промедление смерти подобно — еще немножко, и он сбежит из Израиля, как в свое время сбежал из России.

Лернера — Цви Бен-Ари — и пятерых его помощников задержали 12 мая в тель-авивском аэропорту имени Бен-Гуриона. Арестовали буквально на трапе самолета, чартерным рейсом следовавшего в США. В кармане нашего героя было 50 тысяч наличных долларов.

Одновременно полиция провела обыски на девяти виллах, принадлежащих Лернеру. Был наложен арест на все имущество предпринимателя, включая несколько «Мерседесов» последних моделей, богатую коллекцию драгоценностей, более полумиллиона долларов наличными. Кроме того, при обысках были обнаружены два фальшивых паспорта и винтовка с оптическим прицелом (интересно, в кого наш герой собирался прицеливаться?).

Лернер сразу же заявил, что будет отвечать на вопросы следователей только при условии, что освободят пятерых его сотрудников, арестованных вместе с ним. В какой-то момент наблюдателям показалось, что полицейские пошли у него на поводу. Один за другим на свободу вышли все пятеро. Последними тюремную камеру покинули две женщины — Илона Рубинштейн (более знакомая нашим читателям как Ольга Жлобинская) и Наталья Лозинская, бывший главбух Мосторгбанка, ставшая впоследствии основным свидетелем обвинения. Женщины вышли под невиданные в России залоги: обе внесли в качестве залога принадлежащие им дома, «Мерседесы», по 30 тысяч долларов наличными, а кроме этого, представили по две гарантии от людей, обязавшихся выплатить за них еще по 50 тысяч долларов.

Однако великий комбинатор свое обещание не выполнил — и давать показания по-прежнему отказывался. Более того, он заявил, что объявляет голодовку в знак протеста против условий его содержания в тюрьме. Позже в одном из интервью он заметил, что московская тюрьма по сравнению с израильской — это отель «Хилтон». Тамошние журналисты были удивлены: они-то полагали, что вполне комфортабельные — насколько это возможно для такого рода заведений — камеры в Израиле не идут ни в какое сравнение с российскими средневековыми, завшивленными «хатами» с парашей в углу. Но, возможно, Лернер и не лукавил. Наверняка во время своей последней отсидки в Москве наш герой, как и подобает авторитету, прохлаждался в светлой палате тюремной санчасти — с телевизором, сотовым телефоном, кондиционером, дорогими сигаретами и прочими атрибутами «блатного» арестанта. Поскольку в Израиле таких условий ему никто не обеспечил, он не нашел ничего лучшего, как объявить голодовку. Но, кажется, свою угрозу он так и не реализовал.

Израильские власти, впрочем, опасались другого: влиятельные сторонники арестанта № 1 вполне могли организовать его побег. К тому же сыщикам удалось перехватить отправленную на волю записку Лернера, где также содержался намек на возможность проведения такого рода операции. От греха подальше в декабре 1997 года Лернера перевели в новую, более укрепленную тюрьму. Более того, специально для известного арестанта началось строительство новой, ультрасовременной камеры, которая — как немедленно сообщила пресса — обошлась израильским налогоплательщикам в 700 тысяч шекелей (примерно 250 тысяч долларов). Любопытно, что великий комбинатор мог из окна наблюдать идущее ударными темпами строительство своей очередной темницы.

О том, что Лернер считался узником № 1, а процесс над ним — процессом века, можно было судить и по тому, что газеты сообщали обо всех изменениях в его деле буквально каждую неделю. И по тому, что в следственную «группу Лернера» вошло аж 120 специалистов разных профилей, включая экономистов и бухгалтеров. Расследуя разветвленные махинации нашего героя, они постоянно вылетали в загранкомандировки — в частности, в Швейцарию и на Кипр, в Люксембург и в Россию. Да и визит в нашу страну главного израильского правоохранителя Авигдора Кахалани тоже не в последнюю очередь был связан с «делом Лернера».

Следователи составили подробную карту деятельности президента ПРИФКа, отметив на ней географические точки, до которых дотянулись связи его компании, расположенной в Ашелоне. Нити лернеровских афер протянулись в Панаму, на Кипр, на Виргинские острова, в Люксембург и на остров Маврикий. То есть в самые популярные среди аферистов всех стран оффшорные зоны — туда, где можно без проблем и под любым именем зарегистрировать фирмы под самые сумасшедшие уставные цели (или вообще без всяких уставных целей) и где нет серьезного законодательства по борьбе с отмыванием «грязных» денег.

— Следствие по делу Лернера очень запутанное, — рассказывал начальник отдела полиции по расследованию особо тяжких преступлений Моше Мизрахи. — Полицейские изучили десятки тысяч документов, и им удалось расшифровать сложнейшую технику, целую систему, по которой действовал подозреваемый.

Основным приемом, которым пользовался «великий комбинатор», было использование в большинстве операций подставных фирм-однодневок и подставных менеджеров. В офисе Лернера был обнаружен не один десяток поддельных печатей несуществующих израильских и зарубежных компаний. Кстати, и значительная часть недвижимости, которую приобрел наш герой, была оформлена на подставных лиц. В частности, на чужие имена были записаны почти все виллы, которыми владел Лернер в Ашкелоне.

Очень скоро дело Лернера приобрело и явно политическую окраску. Выяснилось, что «великий комбинатор» очень активно играл в политику. Он даже планировал, войдя в одну из партий, стать депутатом кнессета — чтобы отстаивать интересы русскоязычной общины, — но потом соратники его от этих амбициозных планов отговорили.

Но Лернер продолжал активно обрастать политическими связями. Для начала он вступил в «Ликуд» — одну из двух ведущих партий Израиля. Затем установил контакты с весьма влиятельной Партией репатриантов из СНГ. Во время избирательной кампании он предложил свои услуги второй ведущей партии Израиля — «Авода» (Партия труда). Одновременно он активно заигрывал с партией «Третий путь».