— Неужели?

— Да, мисс Паркер. И прежде всего я хочу извиниться за свое вчерашнее поведение. Я вел себя совершенно не так, как подобает воспитанному человеку.

— Это неудивительно, — съехидничала Виола. — Ведь вы и есть невоспитанный человек. Какого же еще поведения можно от вас ожидать?

Лицо Филиппа помрачнело, но тут же прояснилось, а в глазах снова заплясали веселые огоньки.

— А вы, я смотрю, довольно остры на язычок, — с усмешкой заметил он. — И не робкого десятка.

— А почему я должна вас бояться? — с вызовом спросила Виола. — Вы ведь, кажется, добропорядочный бизнесмен, а не местный теневой авторитет. Или, — она прищурилась, — одно другому не мешает?

— Успокойтесь, мисс Паркер, я не связан с криминалом. Просто… меня многие опасаются в этом городе. Не потому что я кому-то что-то сделал, а просто у меня такая репутация.

— Репутация человека, с которым лучше не конфликтовать?

— Грубо говоря, да. — Он кивнул и поспешно добавил: — Но на самом деле я вовсе не так страшен, как могло вам показаться на первый взгляд. И я вовсе не привык грубить женщинам. Просто когда дело касается безопасности Натали, я не всегда способен контролировать свои эмоции.

— Бедная Натали! Представляю, как ей нелегко жить с вами под одной крышей! Кстати, а с какой радости вы вдруг решили нанести мне дружеский визит? Неужели Натали имела глупость…

— Да, она рассказала мне, как вы спасли ее от приставаний грязного мерзавца. Только это вовсе не глупость с ее стороны, а, скорее, мужественный поступок. Натали не могла допустить, чтобы я плохо о вас думал, и открыла мне правду, рискуя навлечь на себя мой гнев.

— А ваш гнев, надо полагать, был ужасен.

— Вовсе нет. Как только Натали перестала мне врать, я быстро успокоился.

— И вы не стали сажать ее под домашний арест, как она опасалась?

Филипп на мгновение замялся.

— Боюсь вас разочаровать, но она будет сидеть под домашним арестом. Я запретил ей покидать территорию дома в течение двух недель.

— Но ведь это же настоящее насилие! — возмущенно вскричала Виола. — Как можно так обращаться со взрослой девушкой? К тому же вы ей не отец, а всего лишь брат!

— У нее нет отца, и я его заменяю.

— И все равно это не дает вам оснований налагать на нее запреты, а тем более — наказывать.

Филипп пожал плечами.

— Вы вольны думать как вам угодно, но у меня другое мнение на этот счет. Если Натали не может вести себя, как взрослая, я буду обращаться с ней, как с ребенком. Тем более что Натали для меня скорее дочь, чем сестра. Она на двенадцать лет моложе меня, и я воспитывал ее с десяти лет.

— Могу представить, сколько она натерпелась от вас за эти годы!

Голубые глаза Филиппа потемнели, словно море перед штормом.

— Прошу прощения, мисс Паркер, — строго произнес он, — но я как-нибудь обойдусь без ваших советов в деле воспитания собственной сестры. И я буду вам очень признателен, если вы не станете сбивать Натали с толку.

— Очень надо! — фыркнула Виола. — У меня и без вас проблем хватает.

— Что за проблемы, мисс Паркер? — участливо спросил Филипп. — Если в моих силах помочь вам решить их, вы можете на меня рассчитывать.

— Благодарю, мистер Ланже, но я как-нибудь справлюсь сама.

— Мисс Паркер, искренне хочу вам помочь, и, поверьте, я многое могу.

— А я не хочу принимать помощь от такого типа, как вы, — упрямо заявила Виола.

— От какого «такого»?

— От самодовольного, грубого, бесцеремонного типа с замашками плантатора первой половины девятнадцатого века.

Филипп нахмурился.

— С замашками плантатора? Мисс Паркер, вы забываетесь! Не знаю, говорила ли вам Натали, но мои предки действительно были плантаторами. Однако никто не считал их невежами или бессердечными тиранами!

— Откуда вы можете знать, какими они были, эти ваши предки? — насмешливо возразила Виола. — Может, среди равных себе они и изображали воспитанных джентльменов и леди, а сами между тем садистски издевались над беззащитными рабами-неграми!

— Все! — заорал Филипп, гневно топнув ногой. — С меня довольно! Я не собираюсь выслушивать оскорбления в свой адрес и в адрес своей семьи!

Он повернулся к Виоле спиной и быстро зашагал к машине. Яростно хлопнув дверцей, он плюхнулся на сиденье и дал по газам: так же зло и стремительно, как сделала вчера сама Виола.