— Сбежать, значит? — Она села, угрожающе подбоченившись. Умница Каспар, предоставленный самому себе, гукал и деловито копошился в пене, — А потом всю жизнь казнить себя за трусость?

— Это все — таки лучше, чем…

Ханка опустила веки и покачала головой. Сай зная, что в таком настроении спорить с ней бесполезно, и все же заикнулся:

— А если попробовать… мы говорили уже об этом, но… давай попробуем созвать референдум! Она упрямо молчала.

— В конце концов, у нас ребенок! — взорвался Сай.

— Да, ребенок. И будут еще дети. И они должны гордиться своими родителями, а не стыдиться их. Нашкодили — и давай громоздить вокруг себя бастионы…

Накинув меховую безрукавку, он выскочил из дому, под серовато — синее бледное небо, сыпавшее невесомый колючий снег. Уцелевшие листки на березах были мохнаты от инея, лужи отсвечивали застывшим глянцем. Сай не смог бы сейчас сказать, кто вызывает у него большую ярость: эта прекраснодушная дура, позволившая сделать из себя родильный агрегат, взбесившиеся бабы, от которых сбежали любовники, бессильный Совет Координаторов, не могущий объединить Землю против сумасшедшей идеи межзвездного матриархата… или мировой кибернетический слюнтяй, под крылышком у коего можно безнаказанно отнимать чужих возлюбленных!..

Лихорадочно прошагав сотню метров по звонкой замерзшей тропе, Сай остановился перед знакомым оврагом, где летом нередко прятались маслята. Нет, все же накрепко был он обучен в ашраме. Заграждая путь неистовству, мерно прозвучали слова Дхаммапады: [21] «Не думай легкомысленно о зле: «Оно не придет ко мне». Ведь и кувшин наполняется от падения капель. Глупый наполняется злом, даже понемногу накапливая его».

…Что это?

Нарастающий дробный перестук, точно дружная стая дятлов барабанит по заиндевелым стволам, точно хлынул среди зимы крупный дождь или посыпались спелые яблоки.

Спрыгнув в овраг, Сай достал из — под корней то, тщательно завернутое, что еще несколько дней назад втайне от Ханки заказал Распределителю.

Ага, такого угощения вы не ожидаете! Оп подкинул на ладонях увесистый десантный парализатор. Пальцы правой руки сами пристроились на рифленой рукояти, — до чего же удобно! — пальцы левой охватили снизу круглый массивный ствол.

Внезапно он, воспитанник ашрама, с детства усвоивший правила ахимсы, [22] почувствовал себя храбрым и уверенным, как никогда в жизни. Неведомый доселе азарт овладел Саем. Оружие, будучи взятым в руки, требовало, чтобы его применили, оно жило, оно командовало человеком; Сай ощутил колдовскую власть приросшего к пальцам парализатора…

Отбрасывая в сторону ноги, галопом выстелился из — за поворота храпящий жеребец, низко пригнулась к гриве коренастая всадница, волосы крыльями взмахивали у нее за спиной… Чтобы не успеть передумать, Сай отбежал за дерево и толчком вскинул ствол. Удар луча пришелся по передним ногам коня, Аннемари кувырком полетела на дорогу. Жеребец истошно ржал и бился, лежа на боку. Амазонки, скакавшие за своей предводительницей, рассыпались полукольцом, взлетели из — под копыт белые комья, и мертвящим дуновением ожег щеку Сая прошедший рядом луч.

Будто оглохнув и ослепнув, с разогнанным на износ сердцем, Сай Мон покатился в овраг. Больно ушиб локоть, набрал снегу за шиворот… Всеблагий Кришна, да какой же он боец?! Тоже мне, нашелся защитник семейной части… Сейчас окружат, прицелятся с высоты седел… о, как страшны женские глаза, когда нет в них ласки!., и останется он здесь, среди мерзлых корней, беспомощный, окоченевший, пока они не увезут Ханку.

Дрожа всем телом, Сай Мон приказал Великому Помощнику оградить овраг времяслоем, преградой, непреодолимой ни для каких предметов и энергий… А если они поступят так же, только двинут свой времяслой таранящим клином, на аннигиляцию?! Нет — не теряя ни секунды, надо раздвинуть круговую защиту во все стороны… оттеснить, отбросить врагов… вон из лесу, вон, вон! Невозможно…

…их совокупный импульс сильнее…

…связаться с родом Осмо?..

…собрать воедино сотню воль и ударить!..

В следующее мгновение Сай Мон понял, что он начинает войну.

Он с ужасом велел Помощнику снять времяслой, уже волокнистым выгибом размывавший колоннаду леса а силуэты всадниц.

Да, они были близко, съезжавшиеся к оврагу с парализаторами на сгибах локтей; но еще ближе стояла Ханка, стояла посреди дороги в своем старом брезентовом комбинезоне с воронеными застежками, держа на руках закутанного Каспара.

Сай отшвырнул оружие — черная блестящая штуковина исчезла, не коснувшись земли. Поднялся во весь рост, отряхнул одежду.

Ханка ничего не сказала ему; только, опустив ресницы, придала своему лицу то умиротворенно — нежное выражение, что служило знаком их любви, еще когда любовь была тайной. И — пружинисто зашагала навстречу мрачной, с окровавленной щекой Аннемари.

Ускакали всадницы, забрав Ханку, замерли раскаты дробного стука. Строгая печаль водворилась в лесу, как на древнем кладбище с белыми мраморными надгробиями, с черными скорбными ангелами. «Ни на небе, ни среди океана, ни в горной расселине, если в нее проникнуть, не найдется такого места на земле, где бы живущий избавился от последствий злых дел».