Несмотря на уже далеко нерабочее время ответ от Антона пришел почти моментально. В присущем ему лапидарном стиле он выказал свое восхищение: «Первый блин – не комом! Не разочаровал!». И тут же прислал очередное задание, которое предполагало воздействие на сложную, откровенно противоречивую читательскую аудиторию — интеллигенцию западных областей Украины.

Над этими статьями Олег помучился как никогда. «Пазл» с портретом читателя упорно не хотел складываться, и хотя временами вырисовывались отдельные фрагменты, целостная картинка все никак не сформировывалась. Через пару дней даже пришлось запросить у Антона хоть какие-нибудь социологические данные, которые стали бы своеобразной подсказкой в этой головоломке. Ждать Антон не заставил, и к вечеру у Олега в почте вместе с письмом в излишне бодро-шутливом тоне было десяток файлов с результатами социсследований, оформленных подобающим, наукоподобным образом.

Олег дотошно все изучил, но единого видения так и не получил. Разочарованный до нельзя, он наваял сердитое письмо Антону, в котором выдал все свои взбудораженные мысли по поводу западноукраинской интеллигенции. Как обычно ответ от Антона пришел почти мгновенно: «Олежек, если это тебя хоть немного успокоит, то сообщаю: ты не единственный. Работай дальше спокойно».

– Легко сказать «Работай спокойно», — раздраженно пробурчал Олег. — Мог бы хоть какой дельный совет дать! На фига мне его успокоения?..

Однако утром следующего дня нечто похожее на более-менее законченное понимание у него все же сложилось. Олег даже и сам не понимал, чего было больше – знаний и понимания или интуитивного восприятия. Но решив не откладывать, он тут же нарисовал план статьи и бойко затарахтел по клавиатуре, ненадолго отвлекаясь лишь на то, чтобы выудить из лабиринтов компьютерного архива нужный абзац или цифру. К обеду он в первом приближении закончил материал, с наслаждением, до хруста в суставах потянулся, вернулся к первому абзацу и стал читать текст заново. Но уже медленно и спокойно, отстраненно, как будто это был не его собственный продукт, а присланный кем-то из сторонних авторов. Дочитав, Олег с некоторым неудовольствием в голосе проворчал:

– Не шедевр, конечно, но и не полное дерьмо…

Во время перекура он прикинул тональность, которую должен получить после обработки текста компьютерной программой, но ни на одном из вариантов окончательно так и не остановился. Решив бремя ответственности за принятое решение переложить на Антона, он подготовил почти десяток вариантов и уже вечером отослал их заказчику. К его удивлению реакцию Антона в этот день он так и не увидел. Лишь утром, включив компьютер, обнаружил письмо, отправленное глубокой ночью. «Когда же он спит?» — мелькнула у него мысль.

В этот раз Антон был в выражениях жестче. Четыре варианта он отмел напрочь, коротко, но аргументировано, объяснив почему. Еще два попросил доработать, причем сроки для доделывания поставил крайне сжатые, а о трех принятых отозвался хоть и положительно, но довольно сдержанно…

Дай бог поменьше рваных ран,

когда идет большая драка.

Дай бог побольше разных стран,

не потеряв своей, однако.

Утро – вечер, утро – вечер… Понедельник – пятница, понедельник – пятница… Дни проходят, как часы, недели пролетают, как дни... Олег втянулся в этот бешеный ритм, отличающийся от его размеренной работы в редакции, освоил и хорошо ориентировался в программе. Антон, хотя и время от времени и выражал недовольство, в целом был удовлетворен, гонорары платил исправно, даже выдал пару раз премии.

Экзерсисы, как ни старался Олег, все же отразились на его стиле. И эти перемены заметили окружающие. Редакторша даже несколько раз высказала, что он начал лучше писать, его тексты стали доступнее, понятнее, легче для восприятия.

Как-то в коридоре Олег столкнулся с главным. Тот нежно взял его под руку, ласково поинтересовался, не торопится ли куда его подчиненный, и предложил зайти к нему в кабинет для беседы. Прямо сейчас, если у Олега нет других, более важных и срочных дел.

В кабинете у главного они сели к длиннющему столу, за которым обычно проходят редколлегии. Главный не стал ходить вокруг да около и, смешно пошевелив длинными, совершенно седыми усами, без обиняков спросил:

– Олег, ты еще куда-то пишешь?

Пока ошарашенный Олег обдумывал вариант ответа, главный продолжил:

– Можешь не отвечать. Я заметил, что у тебя в последние месяцы изменился стиль. И, к сожалению, не в лучшую сторону. Ты стал писать примитивнее. Исчезли ирония, сарказм, гротеск, легкость подачи, которые были тебе присущи. Но появилось и кое-что новенькое — тривиальности, шаблоны, штампы, избитые и заезженные. Раньше ты ими не грешил. Ты утрачиваешь свою индивидуальность и неотвратимо превращаешься в одного из тех журналистов, каких много, пруд пруди в каждой газете. Это может происходить только в одном случае: ты стал готовить материалы для другого издания, где, по-видимому, лучше платят. Я не могу запретить тебе это делать, поскольку ты хороший, добросовестный, дисциплинированный журналист, материалы сдаешь в срок, и у меня как у главного редактора к тебе нет претензий. Но, Олег, не ты первый, кто допускал подобные ошибки. Очень легко утратить стилевое своеобразие, данное тебе в некоторой степени природой, а восстановить его крайне сложно. Уж поверь мне…

Олег залился краской, багровыми стали не только щеки, уши, но и лоб, шея, чего с ним не было чуть ли не со студенческих времен. Главный это заметил, многозначительно хмыкнул и, предложив в напутствие подумать над сказанным, выпроводил его из кабинета.

Дай бог, чтобы твоя страна

тебя не пнула сапожищем.

Дай бог, чтобы твоя жена

тебя любила даже нищим.

Полгода работы на Антона пролетели быстро. Приобретя некоторый опыт, Олег стал затрачивать гораздо меньше времени и сил на подготовку — как он сам их, шутя, называл — клиентоориентированных статей. Да и у Антона претензии возникали гораздо реже и в заметно меньших объемах. Оба были довольны и собой, и друг другом.